Гермиона посмотрела на Северуса со слезами на глазах.
— Это все? Больше ничего не осталось, правда?
— Да, Гермиона, — произнёс Северус. Он все ещё держал ее руку в своей.
— О, Мерлин, — произнесла она срывающимся голосом и слёзы полились по ее лицу.
Она дотронулась до своего предплечья. Оно было абсолютно гладким.
— Мерлин, — повторила она. — Северус…
Она ворвалась в его пространство внезапно. Гермиона обняла его, не переставая плакать.
— Спасибо тебе, — произнесла она между всхлипов. — Я и не мечтала об этом.
И, наконец, Северус больше не смог себя сдерживать. Его преграды разорвались к черту и он обнял Гермиону в ответ, слегка покачивая ее.
Она вскоре оторвала голову от его груди. На ее щеках все ещё были слёзы, но она улыбалась.
— Какой ты невозможный, Северус, — шепотом произнесла она.
— Я знаю, — ответил он и его голос, наконец, стал привычным ей: мягким и тёплым.
Северус вдруг понял, что ее лицо оказалось слишком близко. Ее запах: аромат травяного шампуня и чистого тела, с замешанной ноткой цитрусового бальзама, окружил его, не давая вновь оторваться.
Будто против его воли, рука Северуса поднялась к ее лицу и стерла дорожки от слез, что застыли на ее щеках.
На лице Гермионы все еще держалась теплая улыбка, но он заметил, как в глубинах ее глаз проглянуло искреннее удивление и яркий интерес. И Северус не выдержал окончательно.
Он склонился к ее лицу и начал целовать его: лоб, виски, щеки и, наконец, губы. За преградами, которые он держал последние несколько месяцев, оказалась неудержимая страсть и нежность. Как они совмещались одновременно, было загадкой.
Они не дошли до спальни. Гермиона была на той же грани, что и Северус.
Их поцелуи выходили дикими и страстными — совершенно непохожими на прошлые разы. Они целовались глубоко, хаотично, перемежая поцелуи с укусами. Нижняя губа Гермионы была прокусана Северусом до крови и он уже зализывал образовавшуюся ранку.
Пока они целовались, не отрываясь, их руки раздевали друг друга. Пуговицы, одна за другой, оказывались расстегнуты, а некоторые и вовсе отлетали в другой конец гостиной.
Как они оказались на диване практически полностью раздетые было бы сложно вспомнить обоим.
Северус начал склонять Гермиону на диван, но она никак не собиралась оказаться внизу. Ее буйный гриффиндорский характер вдруг взял верх и начал сносить все ограничения, казалось, полностью подчинив себе ее разум.
Ловко выкрутившись, она усадила на диван Северуса, а сама оказалась сверху. Проникновение было чувствительным и волшебница на секунду замерла, прерывая их поцелуй. Северус тут же опустился чуть ниже и начал целовать ее шею так, что на утро у нее наверняка должны были остаться засосы. Он спустился и дальше, к груди, вырвав у Гермионы протяжный несдержанный стон.
Дальше она помнила все достаточно смутно. Северус снова вернулся к ее губам и вскоре она почувствовала под своей спиной грубоватую обивку дивана. Выгнувшись в пояснице, она впилась ногтями в его спину и мужчина издал низкий приглушенный рык. Она не помнила, когда ей было так хорошо в последний раз. Он тоже этого не помнил. Спустя несколько минут их мысли окончательно помутнели и они погрузились во всеобъемлющее чувство блаженства.
***
Северус и Гермиона лежали на диване в гостиной: уставшие, слегка опустошенные, но очень довольные. Диван был расширен благодаря маленькому усилию Гермионы, которой было не слишком удобно лежать на краю.
Они ни о чем не говорили, а просто наслаждались моментом. Северус лежал с закрытыми глазами на спине, а Гермиона устроила свою кудрявую голову у него на груди и легонько очерчивала пальцем его острые черты лица: проводила пальцем по тонким губам, по крупному носу, задевая горбинку, и разглаживала подушечкой пальца его морщинку на лбу меж бровей.
Так прошло около получаса. Гермиона постепенно начала засыпать, но резко проснулась, когда ощутила движение. Северус пересел чуть повыше, облокотившись на мягкий подлокотник, и призвал с кухни мазь. Она посмотрела на него заинтересованно.
— Сними чары, — попросил Северус, когда баночка оказалась в его руках.
Гермиона посомневалась несколько секунд, но все же решилась. В следующий момент Северус увидел ее настоящее тело: ее руки, живот и часть спины были исполосованы сильнее всего. От того, что он видел это, Гермионе стало неловко и она, зажмурившись, отвернулась. Северус заметил, как напряглись ее плечи и мягко провел по ним рукой.
— Для меня всегда прекрасна, — прошептал он едва слышно.
Гермиона распахнула глаза и улыбка вернулась на ее лицо практически моментально. Нечасто можно было услышать от Северуса такие слова. Если быть точнее, она их слышала в первый раз. Приподняв руку, она дотронулась ею до руки Северуса, лежавшей на ее плече и ненадолго соединила их пальцы. Спустя пару минут, Гермиона опустила руку обратно и Северус начал заживлять ее шрамы.
Тепло зелья и магии не покидало ее, переходя от предплечья и выше — уходя на лопатки. Ей практически хотелось мурчать.
Но в один момент, тепло все же оборвалось. Гермиона оглянулась на Северуса, чтобы узнать в чем дело и увидела, как он смотрел на собственную руку с волшебным кольцом. На его лице была какая-то странная смесь разочарования, граничащего со злостью.
— В чем дело? — спросила Гермиона шепотом.
Северус в ту же секунду оторвался от созерцания собственной ладони и вернулся взглядом к ней, понимая, что ему, похоже, и правда нужно будет ответить.
— Гермиона, ты ведь понимаешь… Что мне все равно нужно будет уехать? — спросил он осторожно.
Гермиона кивнула. Улыбка не покидала ее лицо. Видимо она понимала не до конца.
— Конечно, Северус, я понимаю, — произнесла она так же тихо. — Я смогу как-нибудь приезжать к тебе, ты ко мне. Мы можем заниматься каждый собственным делом и не обязаны разрываться между работой и друг другом.
Северус слегка покачал головой. Она не понимала.
— Я имею ввиду уехать, — повторил он. — Совсем.
Теперь Гермиона нахмурилась и улыбка сползла с ее лица.
— О чем ты опять говоришь? — произнесла она чуть громче. — Мне казалось, все было хорошо.
— Все так и было, — подтвердил он. — Но я не смогу задержаться. Это связано с моими… проблемами.
И как ей сказать, что еще немного и он уйдет из волшебного мира, а потом возможно и вовсе покинет этот мир?
Гермиона смотрела на него с непониманием. Он видел, что она обдумывала его слова и чувствовал, что она будет копаться до истины.
Несколько минут прошли в напряженной тишине и вдруг, Северус почувствовал, как тепло снова прилило к его руке. Откат закончился. Было странно, что он случился второй раз за день, ведь до этого откаты происходили не чаще двух раз в неделю. Возможно, влияло использованное утром темномагическое зелье.
Северус слегка сжал пальцы и на его ладони на несколько мгновений заискрилась магия. Взгляд Гермионы упал на его руку и в этот момент она, наконец, все поняла.
— Северус, — ее голос звучал неуверенно и будто бы слегка испуганно. — Что-то происходит с твоей магией? Из-за зелья от яда?
Мужчина вынужденно кивнул, соглашаясь. Пускай Гермиона думает, что это произошло только из-за зелья. Ей не нужно было знать о непростительных, отпущенных для Беллатрисы.
— И сколько осталось? Ты ведь говорил, что впереди еще несколько лет, чтобы решить вопрос, — в ее голосе практически звенело волнение.
— Около полугода, — ответил Северус тихо. — Возможно, чуть меньше.
На глазах Гермионы выступили слезы.
— Только не делай этого, — вымученно произнес мужчина, хмурясь. — Не жалей меня.
Гермиона замахала головой, смаргивая слезы.
— Я не жалею тебя, как же ты не поймешь, — произнесла Гермиона. — Мне больно это слышать, потому что у меня есть к тебе чувства.
Северусу было нечего на это ответить. Он чувствовал себя максимально неловко. Он так хотел избежать всех этих вопросов и этой беседы, но, увы, ничего не получилось.