Гермиона кивнула несколько оживленнее. Она верила Дамблдору. Несмотря на всю его загадочность и чудаковатость, слова бывшего директора обычно сбывались.
— Но где этот тайник? — уточнила она. — И как мне его открыть?
— Он за моим портретом, мисс Грейнджер, — ответил Дамблдор. — Чтобы открыть его, вам достаточно лишь прикоснуться к стене.
На этих словах Гермиона встала. Обойдя директорский стол, она осторожно отодвинула картину и увидела голую каменную стену. В ее голове зародилось небольшое сомнение, но она заставила себя поверить словам Дамблдора и прикоснулась ладонью к холодному камню. Несколько секунд ничего не происходило, но, внезапно, стена под ее рукой осветилась, и каменная кладка отошла в сторону. В маленьком проеме действительно лежал маленький пузырек наполовину заполненный прозрачной жидкостью. Как только Гермиона достала его, стена снова сдвинулась, словно никакой выемки там и не было.
Вернув картину на место, Гермиона убрала пузырек поглубже в свою сумку. Внимательный взгляд Дамблдора следил за ней, не отрываясь.
— Мисс Грейнджер, — вдруг снова окликнул ее волшебник с картины.
Гермиона приподняла голову.
— Да, директор Дамблдор?
— Скажите мне, только честно, Северус все еще зол на меня за то, что ему пришлось сделать?
Гермиона задумалась. Они никогда не говорили об этом конкретно, но, когда речь несколько раз заходила о Дамблдоре, в глазах Северуса читалась лишь грусть.
— Не думаю, что он зол, — наконец произнесла Гермиона. — Скорее, ему сложно это отпустить. Северус мало кому доверяется, и вы были одним из тех редких людей. Я думаю, он опечален тем, как все закончилось и, возможно, винит себя.
Дамблдор смотрел на нее задумчиво.
— Мне очень жаль, что все произошло так, — произнес он, спустя некоторое время. — И в этом только моя ответственность. Передайте Северусу, чтобы он не винил себя в произошедшем, если это действительно так. Благодаря ему мне стало гораздо легче, — на лице Дамблдора отчетливо можно было прочесть вину. — Я верю, что слезы феникса помогут ему. И уверен, что вы, мисс Грейнджер, сделаете его счастливее. Я буду этому очень рад.
Лицо Гермионы слегка вспыхнуло от смущения. Она хотела спросить Дамблдора, отчего у него была такая уверенность, но в этот момент со стороны двери послышались быстрые шаги Минервы. Когда Гермиона вновь вернула свой взгляд к картине, Дамблдор уже спал.
***
— После этого, я сразу забежала в Нору ненадолго и вернулась к тебе, — закончила Гермиона и взглянула на Снейпа.
Она могла бы поклясться, что никогда не видела у Северуса такого удивленного лица.
— Альбус… — выдохнул он через некоторое время, теперь выглядя потерянным. — Я никогда его не понимал.
В мыслях Северуса царил хаос. И почему Альбус не мог сказать о своих догадках заранее? Хотя бы поделиться с Минервой или с самой Гермионой. Если бы она узнала обо всем раньше, в нем, возможно, еще оставалась бы магия: он перестал бы использовать зелье от яда и продержался бы пару месяцев на обезболивающих.
Все еще находясь в собственных мыслях, Северус перевел взгляд на пузырек, что стоял на кофейном столике, а потом поднял глаза на Гермиону. На ее лице было написано сомнение, но также, там виднелась слабая надежда.
— Думаешь…? — произнесла она.
Конечно, Гермиона надеялась, что слезы феникса не только избавят Северуса от яда, но и вернут ему магию. Иначе, выбор дня был как нельзя более странным. Сейчас, она затолкала голос рациональности, говоривший о ядре голосом Велимудра, куда поглубже: все же при вмешательстве Дамблдора порой происходили невозможные вещи.
— Не знаю, — ответил Северус и снова посмотрел на пузырек.
Он понимал, о чем думала Гермиона и, признаться честно, в нем самом теплился крохотный луч надежды, который он всячески подавлял.
— Если это сработает, — наконец продолжил он. — То Альбус и правда удивительный человек. Конечно, тот еще манипулятор, но… Первого это не отменяет.
На этих словах Северус подхватил пузырек со стола и покрутил в руке. Бросив последний быстрый взгляд на Гермиону, он опрокинул содержимое в себя.
Конечно, он понимал, что последствия не будут моментальными, но, когда через полчаса ничего толком не изменилось, он, казалось, отмел любую надежду. Северус не показывал своих смешанных чувств Гермионе, а она, впервые за последние несколько месяцев, не замечала его маску. Либо, старалась не замечать.
Вечер закончился в тишине. Никто не хотел опровергать неозвученные надежды, но мысли обоих были об одном и том же. Спустя несколько часов, они поднялись на второй этаж дома.
Раньше они не ложились спать сразу и, как минимум, некоторое время наслаждались ласками друг друга, так как редких встреч им совсем не хватало. Но сегодня, сил не осталось ни у одного из них.
Гермиона, уже привычно, устроила голову на груди Северуса и закрыла глаза. Сон пришел только спустя несколько часов.
***
Проснулась Гермиона, на удивление, первой. Обычно, к ее пробуждению, Северус уже всегда был на ногах, а на столе был кофе. Это превратилось в традицию.
В ту же секунду от таких мыслей Гермиона погрустнела. Сегодня Северус должен был уйти. И уйти навсегда. Гермионе до сих пор тяжело было в это поверить.
Через десяток минут она спустилась на кухню. В холодильнике обнаружились некоторые продукты, и она начала делать яичницу с тостами.
Когда завтрак был готов и Гермиона накрыла посуду чарами, сверху вдруг послышался звук разбитого стекла. Волшебница насторожилась и, осторожно поднявшись по лестнице, заглянула в спальню, где провела ночь с Северусом.
Мужчина сидел на кровати и с выражением полного шока на лице смотрел на собственную руку. Он услышал, как приоткрылась дверь, и поднял взгляд на Гермиону, не скрывая своих эмоций.
В этот момент, ей показалось, что у нее замерло сердце. Неужели это и правда сработало?
На полу лежала разбитая ваза, которую Северус сбил, очевидно, стихийной магией во время сна. Его рука слегка подрагивала от волнения. Гермиона смотрела на него широко распахнутыми глазами.
Наконец, мужчина поднял свою руку и направил ее в сторону вазы, воспроизводя необходимое движение кистью. У обоих людей в комнате перехватило дыхание. Прямо на их глазах, ваза собралась из осколков и вернулась на полку.
Несколько секунд никто не шевелился.
Но ведь магию восстановить было невозможно? Разве не так?
Внезапно, Гермиона подскочила на месте и рванулась к Северусу. Он обернулся на нее и, в следующую секунду, оказался завален обратно на кровать в хаотичных объятиях. Наконец, и он пришел в себя. Обняв Гермиону, он начал целовать ее, чувствуя на губах солоноватый привкус ее слез, которые, конечно, были от счастья.
Какая кому была разница до того, могла ли магия восстановиться и почему это произошло в случае Северуса? Главное, что все разрешилось как нельзя лучше.
Увлеченные друг другом и счастливые, они не услышали, как в окно постучалась птица. Она клюнула в него еще несколько раз, но, когда снова оказалась проигнорирована, спикировала вниз и сбросила свою ношу на крыльцо.
Письмо, подписанное Григорием, плавно опустилось на ступеньки. Он, наконец, собирался посетить Британию, как обещал еще в первую встречу с Гермионой. Несколько позже, выходя из дома с Северусом, Гермиона подняла письмо со своего крыльца и отправила ответ.
Но сейчас, ей было совсем не до этого.
В свою очередь сорока поднялась обратно в воздух и, бросив последний взгляд на окно спальни дома Грейнджер, где предавались страсти двое волшебников, полетела обратно в Россию. Если бы кто-то мог слышать ее мысли, он узнал бы, как она была возмущена подобным поведением волшебников.
КОНЕЦ