— Здравствуйте, чем могу помочь?
— Нет, я хотел… — Слэйд говорил через всю приемную и запнулся как раз когда к нему уже окончательно вернулся голос.
— Какую вы хотите?
Он боялся подойти ближе. Он вспомнил портье, который мог открыть дверь у стойки и теперь, когда стемнело, даже выйти. Впрочем, не поэтому Слэйд потерял дар речи. Он понял, что эхо его голоса было поразительно похоже на голос в телефоне в отеле.
— Уверена, мы сможем вам помочь, — сказала служащая.
Она всего лишь пытается угодить гостю, говорил себе Слэйд. Он все еще пытался заставить себя подойти, когда она сказала: «Да, сэр, спасибо.»
Наверно, она разговаривала по телефону, иначе она не стала бы говорить: «Если мы можем сделать что-то еще, чтобы вы почувствовали себя дома, только дайте нам знать.» Теперь она должно быть положила трубку телефона, который Слэйд не видел, и он подойдет к ней… «Большое спасибо», — сказала она и ударила по звонку на стойке.
Слэйд прокладывал себе дорогу через ржавый капкан вращающихся дверей, когда в приемной показалось темное лицо портье. Служащая была всего лишь такой же незрячей, как и остальные жители города, истерическим смешком проскочило в его голове. Он понял еще одно: мелодия которую она выстукивала. Дум, дум-да-дум, дум-да-дум-да-дум-да-дум. Это был Шопен: похоронный марш.
На бегу к машине Слэйд выдернул ключи из кармана, разорвав несколько швов. Ключ не подходил к замку. Конечно подходил… просто он вставлял его под наклоном к двери. Ключ с ржавым скрипом вошел в замок, и тут он понял, откуда взялся наклон. Обе шины с этой стороны были спущены. Колеса стояли на ободах.
Машина была ему не нужна, он мог бежать. Наверняка горожане не способны передвигаться быстро и, по его наблюдениям, на большие расстояния. Он побежал к туннелю, проходящему под железной дорогой. Но даже если бы он мог заставить себя пройти через зловеще шепчущую тьму к воротам, в этом не было бы проку. Ворота были закрыты, и несколько балок толщиной в его руку, держащихся в пазах в стене запирали их.
Слэйд отвернулся, словно падая назад. Как будто давление крика, который он сдерживал, истощало его мозг. На дороге все еще никого не было. Единственный оставшийся путь из города был на противоположном его конце. Слэйд побежал. Хрип и боль в легких, мимо домов, где семьи, казалось, обедали в темноте. Мимо ратуши и ее приглушенного вальса; по мосту, к которому сплавлялась гондола с парочкой, чьи головы отклонялись, а затем стукались ртами с глухим костяным стуком. Закругление дороги скрывало от него окраину города пока он почти не добрался до нее. Последние дома открылись его взору, и он попытался убедить себя, что дорогу перекрыла только темнота. Но она была твердой и высотой с дом.
Была ли это куча мусора или недостроенная стена, лезть на неё было слишком опасно. Слэйд развернулся, чувствуя, как проваливается в отчаяние, непроглядное и вязкое как деготь, и увидел свой дом.
Паника ли заставила его сиять среди прочих домов? В остальном он ничем не отличался от своих соседей: окно спальни над занавесками гостиной возле непримечательной двери с узкой фрамугой. Слэйда не волновало, как он смог разглядеть дом — он был слишком рад этому. Уже на бегу ему пришло в голову, что отец мог сменить замок после того, как Слэйд уехал, что его ключ не впустит его в дом.
Замок подался легко. Дверь распахнулась в темную прихожую, которая вела мимо лестницы налево в гостиную, за ней находилась кухня. Дом казался самым родным местом в мире и был единственным доступным ему убежищем, но войти Слэйд боялся. Он боялся, что там могут быть его родители, безвольно повторяющие какие-нибудь домашние дела, не видящие его и не осознающие своего состояния… впрочем, если то, что от них осталось, заметит его, будет даже хуже.
Тут ему послышалось какое-то шевеление на улице, и он налег на дверь гостиной, открывая ее. Гостиная была запустелой, диван и кресла были серыми как и камин, к которому они были обращены, но неподвижный мрак казался напряженным, готовым обнаружить, что комната вовсе не пустует. Бездыханность кухни с деревянными стульями, придвинутыми к пустому столу между плитой и раковиной также таила угрозу, но Слэйд почти отчетливо слышал движение — медленное и скрытное — где-то вне дома. Он прокрался к передней двери, закрыл ее насколько мог тихо и наощупь двинулся к лестнице.
Глухой прямоугольник окна ванной слабо мерцал в зеркале, как приподнимающееся веко. Ванна выглядела так, словно ее наполняли дегтем. Но даже это пугало Слэйда меньше, чем спальня его родителей: что, если он найдет их в постели, тщащихся заняться любовью, как бесплотные куклы? Он почувствовал, как сжимается, возвращаясь в тот возраст, когда отец кричал на него, запрещая открывать их дверь. Дрожащими руками он приотворил дверь настолько, что стала видна пустая кровать, и проскользнул в свою комнату.