Мне насилу удалось пробиться сквозь толпу. В ушах звенело. Не успев толком проснуться, я забыл схватить с прикроватной тумбочки очки и теперь отсутствующим взглядом наблюдал за происходящим через объектив камеры.
Спустя некоторое время до меня наконец дошло, какая жизнеразрушающая и в то же время жизнеобразующая сенсация попала на плёнку в ту ночь. И вот я уже сижу в резко подорожавшем такси и мчусь сквозь мрак в коморку, которую мой начальник гордо именует редакцией, чтобы только наутро покинуть её вместе со свежим тиражом.
За полчаса обратной дороги в трамвае взгляд несколько десятков раз скользнул по шрифту знакомой передовицы. Уже к полудню меня разбудил звонок, инициатор которого переманивал на работу в конкурирующую газету, где мои статьи и обрели официального автора. Теперь кроме утомительного копирования чужих репортажей, я мог позволить себе прогулки по улицам в поиске новостей. Жизнь, как и оттиски в новой редакции, теперь была цветной, и я даже приобрёл нехарактерную привычку улыбаться прохожим.
Во время одного из таких променадов натренированный взгляд выхватил из толпы сгорбленного человека с опущенной головой. Почувствовав, что стал предметом чужого пристального внимания, он поднял лицо. Едва успев отвернуться, боковым зрением я всё же зацепил знакомые воспалённые глаза бывшего одногруппника.
В мозгу стремительно пронеслись события последних нескольких лет. Я был в гостях у его семьи перед самым выпуском, незадолго до того, как переехать в новую квартиру. Только сейчас до меня дошло, что его дом находился примерно в том же районе, что и мой теперь. Да и довольно редкая фамилия совпадала. Сейчас мне казалось диким, что даже подобный факт не навёл меня на мысль. Забыв о существовании этого человека, я не предал значение совпадениям и не смог сложить два и два.
Тем не менее, надежда на то, что моё мрачное предположение окажется ошибочным, ещё имела место быть. Я заставил себя вспомнить в деталях содержание собственной заметки: «…дома находились две женщины и трое детей. Девушке удалось эвакуироваться из горящего здания и спасти мальчика 1977 года рождения. К сожалению, девочка 1982 и мальчик 1986-го годов рождения погибли. Пенсионерка с инвалидностью скончалась ещё до приезда скорой…».
Я поднял брови и выдохнул через нос.
Чуть позже мне на почту пришло сообщение от нашей старосты. Она предлагала скинуться, кто сколько может, и помочь нашему знакомому. Я со спокойной совестью закрыл вкладку, ведь за новую квартиру пришлось внести аренду на три месяца вперёд. В конце концов, после трагедии здесь уже прорвало трубы. Закон парных случаев сработал, а молния три раза в одно место не бьёт. К тому же, осветив данную ситуацию, я итак сделал для их семьи больше, чем кто-либо другой.
Эту историю я рассказывал лишь трижды, и только один человек не осудил мои действия – моя благоверная. От неё я как раз таки ожидал реакции по типу: «Как тебе не стыдно?». Но за что мне должно быть стыдно? Мы обучались на одном факультете, а настоящим журналистом, эффективным и преданным делу, удалось стать только мне. Я управляю массами, а не опускаюсь до адресной рассылки.
Не помню, где почерпнул мысль, о том, что списки вроде «1000 книг, которые должен прочесть каждый» несостоятельны. Таких произведений существует только пять, проблема лишь в том, что никто не знает, каких именно. С людьми то же самое. По моим наблюдениям, в жизни необходимо знать врача, адвоката и, возможно, учителя.
Вот она неприятная правда – другие прекрасно жили, живут и будут жить без вас. Не измеряйте людей по себе: если вам не удаётся представить мир, в котором вас нет, то остальные делают это, не задумываясь, как не задумываются перед тем, как сделать вдох. Вы выходите из комнаты, переезжаете, меняете работу и перестаёте существовать. Не тешьте себя верой в свою исключительность, не будьте щенком.
Лучше станьте хозяином. Единственный способ нуждаться в людях меньше, чем они в вас – не нуждаться в них в принципе. Не стоит терять голову от внезапного внимания к вашей персоне. Тот, кто действительно достоин внимания, вас возненавидит. Задайте себе вопрос: если бы ваш друг начал относиться к вам так, как вы к остальным, остались бы вы друзьями? Счастливое большинство ответит «да». Они станут другом для кого угодно, а, значит, ни для кого важного. У думающего человека не может быть думающего друга – эти двое отталкиваются, словно одноимённые полюса магнита. Однако и противоположных себе они тоже могут привлечь лишь на краткий срок.
Об этом я пишу лишь потому, что, хотя вы и думаете, будто бы жаждите ответа на свой вопрос, прочитать, а тем более осмыслить его, смогут лишь единицы. А ещё потому, что моя корреспонденция приходит с опозданием.