— Ну и чего ты не помог?
— Не знаю, замешкался — сказал я.
— Э-эх! Как жрать-то охота! Завою сейчас! — стал он подниматься, отряхиваясь.
Наш пулемётный расчёт поплёлся дальше, вперёд. Начало темнеть, стоило поторапливаться.
Я оглянулся. Едва различимая стайка зверей глядела нам в спины. Глаза их ярко горели, отражая заходящее солнце. Всё что мы делали наверняка казалось им большой глупостью. Или же они, скорее, ничего не понимали. Не знали, чего от нас ожидать.
—Как же хочется поесть! — эхом разнеслось по округе.
Kapitel 10
Весна подходила к концу. Снег давно уже растаял, обнажив мусор и грязь прошлого года. Сильный ветер гулял по полям и гонял пыль, загоняя её нам в рты, в носы и глаза.
Мы вдвоём сидели здесь, среди этих полей, на перекрёстке грунтовых дорог. Открытое место, путь возможного отступления наших бравых товарищей. "Заградительный отряд" — так именовался наш пулемётный расчёт.
Вместо MG34 у нас уже давно MG42. Стоит на станке, с оптикой. За станком — я. Рядом, на пустом ящике из-под патронов, сидит Андерс. Всё ещё живой, только похудел немного.
Делать нам было совершенно нечего. Пытались сыграть в карты, и карты все унесло ветром. Так и не собрали полную колоду, ковыряясь в молодой траве.
Андерс придумал себе занятие: рисовал зелёной краской на деревянной толкушке для картофельного пюре.
— Сойдёт за гранату! — говорил он.
Амуниции у нас осталось маловато.
Я лёг на мешок с песком, уставившись в небо и слушая лязги и трескотню из рации. Дырявые серые облака сновали то туда, то сюда. Солнце иногда проглядывало через них, и на миг становилось тепло.
— И где же вот это твоё: "Эх, сейчас бы пожрать!"? Эй, Андерс! — сказал я.
— Еда в жизни не главное, друг мой. — сказал Андерс.
Он потёр своё давно не бритое лицо.
— Я теперь понимаю смысл христианского поста. — сказал он опять.
— Ох, и в чём же? — я прикрыл глаза ладонью от выглянувшего солнца.
— Чтобы, понимаешь, сладость и чувство сытости не затмевали голову. — Андерс вздохнул и поднял щепотку дорожной пыли. — Чтобы яснее ощущать этот мир, ощущать свою жизнь. Я примирился с лишениями, которые познал в детстве. Сейчас уже ем ровно столько, сколько надо чтобы утолить голод.
— Или столько, сколько найдём! — засмеялся я.
— Смейся надо мной! Это тоже полезно! — махнул он на меня рукой.
Андерс переменился в лице и сначала дёрнулся к нашему орудию, но сразу присмирел и расслабился.
Я сел на мешок, прищурился. На горизонте показались кайзеровские каски. А за ними и тела в облезлой серой форме, на чьи головы каски и были надеты. Наши возвращались.
— Зачем пришли? — крикнул им Андерс.
— Устали мы! — закричал один из них в ответ — Домой идём!
Я и Андерс злорадно улыбнулись.
— Когда все земли отвоюете обратно, тогда и приходите! — Андерс захохотал.
Солдаты встали перед нами в пятидесяти метрах.
— Вы не представляете, что там творится! Как там тяжело! — сказал, видимо, их командир, — Все наши уже давно сдались!
— Знаем мы как там тяжело! — сказал Андерс и хохотнул.
— Да ни черта вы не знаете! — закричал один из солдат, — Сидите здесь на заднице без дела, а мы там подыхаем!
Андерс обнял пулемёт и приложился к оптике.
— Разворачивайтесь скорее, гордые сыны Рейха! — крикнул он, — А не то здесь прямо подохнете!
— Да нет у них патронов! — сказал ещё один из солдат.
— Проверить удумал? — кричал Андерс, — А у тебя-то самого они остались? Автоматик-то небось пуст!
Все мы устали. Давно не ели, давно не брились и не спали с любимыми женщинами.
Я взял деревянную гранату Андерса и кинул её в бедных солдат. Они разбежались и удрали обратно за горизонт. Краем глаза я видел, как Андерс взялся за живот, разинув рот, не в силах больше хохотать.
— Ну, братец, ты конечно выдал! — сказал он, восстановив своё дыхание.
Мне больше не хотелось смеяться. Выглядело всё сплошной нелепицей: вся война и вся жизнь. Я чуть снова не растерял все свои чувства и желания, чуть не оцепенел от бессмысленности всех событий вокруг. Из последних сил я схватил трубку рации и набрал штаб.
— Как слышно, приём! — сказал я.
Никто не ответил.
— Мы только что развернули отступающий отряд пехоты, приём! — снова сказал я.
— Что? Чего? Какой ещё отряд? — спросил штаб.
— Не знаю, мы не узнали его номера, он пытался на нас напасть, и...
— Вы там надоели уже все. Хотите за Гитлера своего воевать — воюйте! А я всё, американцам иду сдаваться. Всё, конец связи.
Андерс посмотрел на меня.