На улицу вышел герр Штеффер со своей шикарной сигарой в зубах и тяжело хлопнул меня по плечу.
— Уложить прямо на первом свидании! Да ты настоящий шакал! — сказал он. — Хоть и на дорогу, а не в постель...
— Она жива? — крикнул я людям из "скорой", укладывавших её в машину.
— Пока да. — сказал один из них, улыбаясь.
В тот же вечер, Уже-как-пару-дней-Вера вернулась с очередного собрания.
— ... жду не дождусь того дня, когда смогу взять на руки собственное чадо! — говорила она перед сном. — А давай заведём с тобой детей! Женщины говорят, что это так прекрасно!
— Ну что ты такое говоришь. Ты же чудо-природы из детских сказок. Кто вас знает, может у вас и матки в организме нет.
— Но мы же тоже как-то рождаемся на свет! А ты на вид не то чтобы очень, но вполне здоровый и самостоятельный. В нашей стае это главное, для того чтобы стать самцом.
— Хорошо, я подумаю над этим... только если ты устроишься на работу. Тебе нужно отдельное жильё. Мне надоело каждый день тебе показывать, как держать вилку... Ты должна научиться всё делать сама. Я уже и так тебе всё показал. Или ты хочешь стать содержанкой как в тех фильмах, над которыми ахают?
— Конечно нет! На собрании сказали, что в НС-Фрауеншафт есть служба, которая предоставляет сиделок для семей. Я смогу и работать, и нянчить миленьких крепышей!
— Вот и отлично. Всё, давай спать, мне завтра на завод.
Я погасил лампу и улёгся на пол, закутавшись в одеяло. Кровать я оставил Вере.
— А ты не превратишься этой ночью в лису и не сгрызёшь мне горло?
В окне я видел, что луна "растёт".
— Перед тем как превратиться — я тебе обязательно скажу.
Она вдруг выдавила из себя черед звуков, похожих не то на сдавленный лай, не то на тявканье.
— Что это было?
— Пожелание хорошего сна, отдыха, и удачной охоты завтра. Сложно объяснить человеческим языком. Много смысла теряется от того, что вы не используете запахи в общении. По крайней мере, осознанно.
— Ладно.
Я снова посмотрел в окно и увидел всю ту же луну.
— А знаешь, ты можешь каждую секунду обернуться зверем и вернуться в лес. А я могу жить только в городе среди людей.
Я надеялся на ответные увещевания о полезности цивилизации. Но услышал лишь храп.
Kapitel 4
— Какой-то ты озадаченный все эти дни. — сказал Ганс, забирая стволы которые я только что выточил. Он складывал их на своих руках как поленья для топки печи.
— Признавайся, что там у тебя случилось?
Можно легко спрятать детали пулемёта под комбинезоном и вынести их с завода, но так чтобы ещё и скрыть от всех душу в своём кармане...
— ...да, это невозможно. — буркнул Ганс, возвращаясь за очередной порцией стволов. — Встретил девушку, наверное? Это дело такое...
— Сегодня придёт человек из партии, будет проводить политическое занятие. Директор сказал быть на нём всем. — сказал он опять, как бы между делом.
Закричать? Сунуть руку в станок? Чтобы кровь расплескалась во все стороны, чтобы крики и боль отвлекли меня от переживаний. Жизненное пространство на Востоке, арийская раса, бесконечные пулемёты для армии, девушка-оборотень, Эльжбета и водитель, сбивший её... Хуже всего было непонимание смысла во всех этих вещах.
Во всём этом смысл определённо был. Но он ускользал, как только я пытался вглядеться или задуматься. Мгновение, озаряющее словно молния ночное поле, и снова пустота.
В назначенный час, после обеда, мы все, нашим рабочим коллективом, остались чтобы получить пищу и для наших умов.
Пришёл интересный человек, и наблюдать за ним было очень интересно. В отличном плаще, фетровой шляпе, в очках, кожаных перчатках и со сверкающими партийными значками, о достоинстве которых мы могли только подозревать. Он принёс чемодан и я готов поклясться, что там не было ничего кроме листка бумаги, который он и достал.
Человек поглядывал на бумагу, произнося свою речь. Говорил с толком, с расстановкой. Он распалялся и воодушевлялся в необходимых для того местах в своём тексте. Мне понравилось выступление. Я чуть не захотел аплодировать. Меня настолько тронуло, что смысл сказанного я пропускал мимо ушей. Он мог сказать, что я выиграл в лотерее автомобиль, или что завтра нас распнут на крестах — я всё равно не оказался бы озадачен такими мелочами как цена на бензин и собственная смерть. "А ведь так и стоит относиться к своей жизни." — подумал я.
— А если я вступлю в партию, мне повысят зарплату? — спросил Фридрих, подняв руку.
Не знаю кто такой Фридрих. Может быть, из соседнего цеха.
— Конечно тебе стоит сходить к ней! — уверял меня Карл в "Горящей саламандре".