«Нет, просто задумалась».
«Знаешь, я давно хотела сказать, как рада, что ты снова дома».
Зена встретилась с матерью взглядом, в поисках хотя бы тени фальши. Она не увидела даже намека на неё.
«Мне только не хочется, чтобы ты чувствовала себя обязанной столько работать» - искренне поделилась своими мыслями Сирена.
«Я хочу тебе помочь» - помолчав, воительница виновато посмотрела в окно – «Мне жаль, что я так мало делала для тебя все эти годы».
«Это все в прошлом».
«Хотелось бы, чтобы все было так просто. Я так часто ошибалась в своем выборе. Я…»
«… Я всегда верила в то, что мы лучше учимся на своих ошибках» - задумчиво произнесла Сирена – «Знаешь, ты не единственная, кого гложут сожаления. Я была так занята мыслями о том, как прокормить семью, когда ты была моложе, что…»
«… тебе не за что извиняться» - ответила Зена. Она чувствовала себя все более неуютно.
«А я думаю иначе. Я знаю, как тебе было нелегко… но ты смогла измениться. Я давно должна была сказать, как горжусь тем, как ты сумела преобразить свою жизнь».
«Мама, прошу, не надо…» - воительница оттолкнулась и встала.
Сирена быстро поймала её за запястье, останавливая: «Подожди, нам нужно кое-что обсудить».
«Нам нечего обсуждать. Ты правильно сказала, все давно в прошлом».
«Я волнуюсь за тебя, Зена. Ты выглядишь такой уставшей».
«Со мной все в порядке» - возразила воительница.
Сирена заглянула в глаза дочери: «Сегодня ночью я слышала, как ты кричишь во сне».
«Я же говорю, все хорошо!» - вышла из себя Зена.
Сирена печально отвела глаза.
Мгновенно пожалев о своей вспышке, воительница смягчила тон: «Просто немного устала. Я…» - не зная, как объяснить, она замолчала.
«Поговори со мной. Может быть, я смогу тебе помочь».
«Навряд ли».
«Но почему бы не попробовать?» - мягко улыбнулась Сирена – «За столько лет, проведенных в этой таверне, я стала хорошим слушателем».
«Правда, я не знаю, что тебе сказать».
Глаза женщины наполнились слезами: «Мне жаль, что у нас никогда не было настолько близких отношений, чтобы ты могла поделиться чем-то со мной. Я знаю, что сама виновата в этом. Из меня вышла плохая мать…» - она замолчала, вытирая слезы.
Зена нежно погладила её по руке, после чего смущенно отвернулась: «Это не твоя вина. Ты здесь ни при чем. Я с самого начала понимала, что делаю. И ты не должна перекладывать это бремя на себя. Вся вина на мне. Я позволила эмоциям управлять собой. Но больше я этого не сделаю. Никогда».
«Но человеку свойственно испытывать эмоции. Не все чувства так плохи, чтобы от них отказываться».
Воина все больше тяготил этот разговор. Она снова отвернулась к окну.
Но Сирена продолжала давить на неё: «Зена, почему ты плохо спишь? У вас с Габриель что-то случилось? Поэтому ты приехала?»
Воительница застыла, услышав слова матери.
«Вы поссорились?»
«Нет» - Зена сделала глубокий вдох, стараясь, чтобы её голос звучал нормально – «Габриель решила навестить семью, ничего больше» - тщательно избегая взгляда матери, она сражалась с эмоциями, которые были готовы пробиться наружу. В глубине сердца она понимала, что это было далеко не все. И все было совсем не так просто. Её чувства к Габриель изменились весьма драматическим образом, и пускай ей удавалось довольно успешно скрывать их от барда, становилось все труднее и труднее отрицать их самой. Она больше не могла закрывать глаза на то, как сильно нуждалась в Габриель.
Ощущая печаль, которая таилась за словами дочери, Сирена тихонько положила руку на плечо воина: «Но ведь это не все, не так ли? О чем ты не хочешь говорить?»
Зена посмотрела через плечо на мать, в её взгляде читалась такая мука: «Я… мне кажется… на этот раз она останется» - женщина судорожно вздохнула, прежде чем продолжить – «За последние несколько месяцев она так отдалилась… Мне кажется, она думает о том, чтобы где-нибудь осесть, вести нормальную жизнь… не странствовать же бесконечно…»
Сирена чувствовала боль, которую так тщательно пыталась скрыть её дочь, и её слова шли от самого сердца: «Мне жаль. Она так много для тебя значит?»
«Слишком много. Я…» - воительница резко замолчала.
Для Сирены было очевидно, что осталось невысказанным. Она мягко сжала руку дочери: «Милая, я вижу, как сильно ты страдаешь. Доверься мне. Скажи, что тебя тревожит».
Любовь и забота, которую Зена прочла в глазах матери, тронули её до глубины души, гораздо больше, чем она могла себе представить. Она почувствовала, как тиски, сжимающие её грудь, ослабли, словно раздвигая стены, которые она выстроила, чтобы защитить себя – «Я не знаю, что мне делать. Я… я не должна была этого допустить. Я…»