***
Уже около восьми вечера, и Лиам готов буквально биться головой об стену. Это его обычное состояние, когда он делает домашнюю работу, пишет Мейсону, прося о помощи, потому что его мозги вот-вот превратятся в кашу. К сожалению, Хьюит задерживается в школе с Кори, поэтому Лиам обречен на страдания от своего невежества в одиночку. Он проверяет телефон на наличие смс от Тео, теряя счет тому, сколько раз за день он повторяет данное действие. Это становится наваждением. Он не слышал ни слова после их последнего разговора прошлой ночью (или очень ранним утром), и сейчас пытается позволить своему гневу задушить беспокойство, зарождающееся в груди. С гневом легче работать в отношении Тео, все остальное вызывает лавину мыслей, о которых Лиам не хочет думать. Он пытается сосредоточиться на том, что перед ним. Алгебра. Он стонет. Телефон в руке звонит, привлекая внимание.
Входящий звонок Мейсон.
Лиам усмехается от облечения, потому что они были друзьями так долго, что Мейсон мог буквально читать его мысли.
Он принимает вызов и понимает, что что-то не так. Потому что все, что он слышит — крик.
Он пулей поднимается со стула и сбегает вниз по лестнице, благодаря кого только можно за то, что отчим сейчас на ночной смене, а мама ушла с ночевкой к подруге. У него нет времени отвечать на их вопросы.
— Мейс? — кричит он на бегу в сторону школы. — Мейсон, что происходит? Что случилось?
Он мало что может разобрать, но отчетливо слышит крик Кори, а потом в трубке раздается дрожащий голос лучшего друга.
— Лиам, они здесь. Прямо сейчас, ты нам нужен…
— Я иду, — он пытается успокоить друга, но его голос куда мрачнее слов.
— Я не знаю, как они узнали, что мы будем здесь, я вышел раньше Кори, и они преградили мне путь, спрашивали о нем и Тео, я ничего не сказал им, но потом вышел сам Кори и…
— Дыши, Мейсон, — напоминает ему Лиам и слышит вздох. — Я почти на месте, все будет хорошо.
Он не может идентифицировать все звуки, доходящие до слуха: несколько голосов, которые, казалось, ругаются. Адреналин волной проходит через него, и он переходит на бег больше в темпе волка, чем человека.
— Нет, нет, нет, — Мейсон заикается от ужаса, а его сердечный ритм ускоряется.
— Что? — отчаянно спрашивает Лиам, он должен быть там прямо сейчас, прикрывать их спины. Они не должны проходить через это одни. Он так близко, всего несколько кварталов. — Мейсон? — зовет он, но не получает ответа и почти роняет телефон. — Мейсон, что происходит?
— Стой! — он слышит крик, но знает, что он не для него. А потом он слышит выстрел.
— Кори!
Крик такой громкий, что Лиам может слышать его и из телефона, и на улице. От него кровь холодеет, а ноги несутся еще быстрее. И вот он видит школу, видит, что на парковке что-то происходит. Машина Мейсона на дальней стороне, а большой черный внедорожник — рядом с въездом. В нескольких метрах от машины он видит двух людей, один из них стоит с большой пушкой лицом к другим двум… один из которых на земле.
— Нет! — Лиам рычит и бросается к своим друзьям. Как только он фокусируется на них, то сразу же желает не видеть ничего из этого. Кори, задыхаясь, лежит на земле, мышцы сведены болью, большой дротик торчит из его ноги, а все его тело кровоточит. В этом нет никакого смысла.
— Вытащи его! — говорит он Мейсону, замедляясь и присаживаясь рядом с ними, чтобы перевести дыхание. Мейсон целует Кори в голову и шепчет извинения. — Мейсон, — зовет Лиам, — чем дольше он внутри…
— Я знаю, — Мейсон всхлипывает. — Я не могу.
Лиам подается вперед, шепчет: «Прости, Кори» и тянет за дротик, содрогаясь от хлюпающего звука. Кори кричит, а Мейсон, держащий его за руку, смотрит на Лиама большими от ужаса глазами. Дротик вытаскивается с трудом, и, увидев множество шипов на его кончике, Лиаму становится плохо. Они впивались в плоть, не давая вытащить орудие, и выделяли токсин в организм. Это не обычный отравленный дротик, его проектировали специально.
Лиам смотрит на источник выстрела, очевидно, это все те же визитеры, и не может остановить ненависть и желание убивать, стремительно пустившиеся по венам. Мужчина перед ним высокий, сильно за тридцать. Темные волосы падают на глаза, кожа смуглая, а мускулистое телосложение добавляет угрожающего вида. Женщина менее пугающая — стройная, невысокого роста, но пистолет у бедра и острый взгляд зеленых глаз, выделявшихся на карамельной коже, заставляли думать, что внешность может быть обманчива.
Кори все еще истекает кровью у его ног. Он выдыхает имя Мейсона и откидывает голову на землю, закрывая глаза от боли. Его начинает трясти, а место, где был дротик, опухает с пугающей скоростью, и кожа вокруг чернеет. Лиам смотрит на Мейсона в поисках идей, но тот смотрит на своего парня с дикой болью в глазах, выглядя таким же беспомощным, каким себя чувствует Лиам. Есть только два человека, которые знают, что происходит.
Лиам находит взглядом незнакомцев, которые смотрят на них невозмутимо. Длинные темные волосы женщины развеваются на ветру, и она хищно улыбается ему, обнажая зубы.
Эта насмешливая улыбка становится последней каплей, и Лиам поднимается на ноги, вставая перед друзьями.
— Что вам нужно от него? — рычит он, позволяя своим глазам опасно сверкнуть золотом, и незнакомцы замирают, уставившись на него.
— Что ты? — выплевывает женщина, ее голос сочится ядом и ненавистью.
— Тот, с кем вы не хотите связываться, — рычит Лиам, — особенно после того, как ранили дорого мне человека. Это моя стая.
Мужчина, кажется, полностью игнорирует бурлящую под кожей Лиама ярость и делает несколько шагов вперед, чтобы поближе его рассмотреть.
— Нет, — бормочет он. — Что ты? Оборотень? Койот? — он делает паузу, а затем добавляет: — Химера?
— Какая разница? — резко спрашивает Лиам, косясь на Кори, у которого около рта начинает собираться пена. Они теряют время.
— Ох, большая разница, — женщина холодно усмехается, и Лиам чувствует, как по коже бегут мурашки.
— Я оборотень, — говорит он, потому что понимает, что сначала нужно ответить на их вопросы, прежде чем задать свои.
Люди перед ним заметно расслабляются, и мужчина улыбается.
— Тогда тебе повезло, — его голос странно легкий для ситуации. Это нервирует. — Это значит, что ты останешься в живых.
— Что, черт возьми, это должно значить? — выплевывает Лиам, и в этот момент Кори издает стон, который граничит с криком. Данбар слышит, что его сердцебиение слишком быстрое. Все стремительно выходит из-под контроля.
— Лиам.
Руки Мейсона беспомощно бродят по телу хамелеона.
Данбар принимает решение за секунду и поворачивается спиной к неприятелям, вставая на колени перед друзьями. Кожа Кори уже даже не белая. Она вся в крови. Все тело покрыто темными линиями, обрамленными оранжевым, словно тлеющие угольки, и кожа в этих местах медленно шелушится. Каждая линия приносит новую волну боли. Лиам едва может смотреть на это, но приходится. Кори не исцеляется. Как тело должно исцелиться от чего-то подобного? Место ранения дротиком опухло. В центре бывшее маленьким отверстие расширилось, и теперь из него сочится черная жидкость, пахнущая смолой. Смолой и смертью.
— Нам нужно отвести его к Дитону, — всхлипывает Мейсон. — Он исправит это, он может исправить что угодно.
Лиам кладет руку на голову Кори — единственное, что не покрыто струпьями — чтобы тот знал, что он здесь, но тут же отдергивает из-за крика, полного боли.
— Не думаю, что он протянет так долго, Мейс, — шепчет Лиам, наблюдая за тем, как разбивается сердце лучшего друга. Мейсон снова всхлипывает и прижимается губами к руке Кори, пачкая их в крови. Странно, но Кори не кричит от прикосновения своего парня.
— Ты не должен всегда защищать меня, идиот, — шепчет Мейсон, и Лиам чувствует себя лишним. — Мы собирались пойти в университет, жить полной жизнью, ходить на вечеринки и быть глупыми, ты не можешь оставить меня, слышишь? — его голос становится громче. — Пожалуйста, не оставляй меня, Кори, борись.