— Далеко ли собрался? Ты никуда не идешь, если только это где-то не рядом со мной. Я хочу, чтобы ты тоже с ними познакомился! Ты ведь мне не чужой человек!
Что-то вспыхнуло внутри от этих слов. Ангел нерешительно повел плечом, словно желая возразить, но Том и слушать его не стал, лишь закатывая глаза и с силой увлекая его за собой. Теплота улеглась прямо на самое дно сердца Вильгельма уютным и плотным туманом.
Билл твердой рукой решительно был втащен на невысокое крылечко. Дверь негромко захлопнулась за их спиной.
====== Глава 35. Загаданное желание ======
So take my broken glass
And help me make a window
So I can see your face
After all that I have been through
I know you’re out there
And I know you care
‘Cause I feel you
Like an angel watching over me
( Thousand Foot Krutch — Watching over me)
Еще один камушек со свистом пролетел, отскочив от поверхности реки и сделав пару прыжков. Он закончил свой бег недалеко от берега, пуская по воде несколько кругов небольшого радиуса, и тогда Том опустил руку.
— Почему не получается? — грустно спросил он, отклоняясь вперед и тем самым отодвигаясь от голой груди Билла, к которой он буквально приклеился на этой несусветной жаре.
Это были первые слова, сказанные им за последние полчаса, и Билл наконец радостно поднял голову.
— Ты руку неправильно заводишь. Надо более плавно двигать и кистью работать, а не с плеча швырять, как ядро, — тихо посоветовал он Тому в ухо.
Они сидели вдвоем на берегу Гихона, где Вильгельм так часто коротал раньше свои часы в одиночестве. Он еще никогда и никому не показывал это место, в тени большого ракита, скрывающего одну часть берега от посторонних глаз, но сегодня Ангел без сожаления сделал исключение.
Получасом ранее, убедившись с высоты, что за ними никто не смотрит, он опустил их с Томом в густую растительность, слегка всколыхнув махом гигантских крыльев ветки соседних деревьев. Им требовалось время просто прийти в себя. За все путешествие обратно ко Дворцу от дома родителей Том не проронил ни слова, и Ангела честно начало беспокоить это ледяное молчание; ему подумалось (но уже с опозданием), что решение отвести человека к его семье могло всколыхнуть со дна его души что-то, что лучше было оставить в покое и дать этой ране спокойно зажить.
К счастью, спустя время Том все же выдал неопределенную реакцию. Еще несколько минут он продолжал кидать камушки, а Билл просто обнимал его сзади, дожидаясь, когда он успокоится.
— Давай я тебе покажу, — Ангел мягко взял его руку.
Он прошелся губами по уху мальчишки, прижимаясь к нему щекой. Его пальцы подняли с земли подходящий камень, вложили его в руку Тома и сделали замах его кистью.
— Тебе надо расслабить мышцы. Затем ты отводишь ее в сторону, параллельно поверхности воды, а затем ты отпускаешь, вот так.
Билл совсем легонько махнул рукой, заставляя Тома отпустить. Камушек выскользнул из его ладони и, сделав аж четыре подскока, приземлился в паре метрах от берега. Юный смертный напряженно замер, проследив взглядом за тем, как последний круг растворяется, медленно расплываясь и исчезая на поверхности, которая вновь стала гладкой.
Билл как нарочно давал свои уроки по пусканию блинчиков таким горячим и хриплым шепотом и придвигался бедрами так тесно, что все мысли как-то сами собой переключались совершенно в другом направлении.
— Ты злишься на меня? — тихо спросил Билл, пропуская пальцы между пальцев Тома и бережно укладывая их сплетенные руки на его колено.
— Ты себе не представляешь, — буркнул Том недовольно, — потому, что я хочу тебя изнасиловать, когда ты вот так вот дышишь мне в ухо, но я знаю, что это невозможно, а издеваться ты продолжаешь.
Билл подавил смешок.
— Я не совсем об этом, ну да ладно.
Его подопечный держался молодцом, стараясь, чтобы его голос звучал бодро и не дрожал, хотя тяжелая тишина так и висела между ними. Немного подумав, Вильгельм решил проверить одну теорию и наугад приблизил руку к лицу парня. Том хотел отвернуться как можно быстрее, чтобы Билл не почувствовал подушечками пальцев, что все его лицо мокрое от слез, но не успел. Ангел дотронулся тыльной стороной руки до соленых дорожек, которые никак не высыхали, продолжая сбегать вниз по его щекам, и вытер их своим теплым уверенным прикосновением.
— Том, ты еще увидишь их. Теперь, когда ты знаешь, что они ждут тебя. Теперь ты успел сказать им все, что ты так давно хотел!
Том не выдержал. Он стиснул пальцы Билла в руке и, уткнувшись в эту руку лбом, окончательно потерял контроль. Плечи его содрогнулись, как будто парня забило мелкими разрядами электричества. Он больше не видел смысла держаться. То, что сделал для него Билл, было самым лучшим, самым ценным подарком, о котором он не мог мечтать даже в своих самых смелых желаниях. Все те полгода одиночества, метаний, ледяных кошмаров, которые никогда не обещали прекратиться, вдруг рассеялись, как утренний туман, открывая парню глаза на то, что для него ночь уже прошла. Наступало утро, брезжил рассвет. Новая жизнь.
Он без конца прокручивал в голове эту встречу, которая плыла перед его взором приятной, медленной вереницей кадров.
Они с родителями просидели долго, пока не пришла пора возвращаться во Дворец. Сбиваясь от накрывающих его хаотичных мыслей, Том спешил рассказать им все и сразу, говорил, говорил и говорил, без остановки, объясняя им как за последние полгода круто изменилась его жизнь, как он не пропал один в этом безумном людском мире, что у него появилась работа и замечательные друзья, он может быть, станет успешным музыкантом, как они с Алексом всегда и хотели. Он рассказал, что встретил кое-кого, кто, кажется, круто и окончательно изменил всю его жизнь.
Вильгельм держал своего подопечного за руку все то время, что оставался рядом с ним.
Слезы безостановочно катились из глаз Тома, и он не мог их остановить, даже если пытался. Он всматривался в родные, но далекие от него лица, которые уже начали замываться в его памяти, а сейчас снова загорелись там яркими пятнами. Но на этот раз они не исчезали в черной горькой дымке неизвестности. Они были рядом, Том видел их и знал, что им хорошо здесь, что с их уходом тонкая линия их жизней не оборвалась в пустоте. По крайней мере, его родители и Алекс были вместе по эту сторону света.
Мама сжимал ладонь своего сына, а папа лишь задумчиво подпер щеку и внимательно слушал его рассказ.
Брат Тома, Алекс, пришел не сразу, но когда он ввалился в комнату — взъерошенный и растрепанный, с короткими, торчащими во все стороны русыми волосами, прямым носом и веснушками, — и увидел Тома, то сам побледнел сильнее листа бумаги, решив, что его брат тоже вознесся к праотцам.
Том налетел на Алекса с тумаками и объятиями, ероша его шевелюру и не отпуская его столько, сколько никогда не позволял себе при жизни. Родители смеялись над этим зрелищем, их смех плыл в воздухе, как перезвон колокольчиков. Они радовались, что оба их мальчика пусть и ненадолго, но были снова вместе.
Они говорили и говорили, без конца, наперебой, родители в свою очередь рассказывали о своей новой жизни, о том, как им хорошо теперь тут. Они действительно казались счастливыми, хотя, конечно, тоже скучали по своему сыну, но понимали, что у него еще вся жизнь впереди, и ее надо прожить так, чтобы, когда они встретятся вновь, Тому было чем порадовать их.
Время пролетело чересчур быстро, чтобы его замечать, и Билл, сидящий рядом, осторожно погладил своего подопечного по руке, намекая, что им пора идти. Они уже и так нарушили все правила, просто придя сюда. Тому показалось, что этот момент снова настал слишком быстро и, хотя прошло несколько часов, для него они пролетели, как десять минут.
Он невозможно долго висел на шее у родителей, пряча лицо в их белую одежду и прося прощение за то, что даже не успел сказать им, что он любит их. Однако, теперь-то он свою возможность упускать не собирался, и эти слова легко слетели с его губ.
Выразить свои чувства оказалось вдруг проще, чем когда-либо. В озаренных светом лицах Ангелов читалось тепло и понимание. Они обещали Тому, что будут здесь, через много лет, а может, уже завтра, они будут ждать его здесь, вне времени и пространства, вне плохих воспоминаний, там, где тепло и солнечно.