— Сакий! Что случилось? — Симония подошла к нему, отнимая его руки от лица.
Сакий ничего ей не ответил, лишь потряс кулаком, в котором была зажата бумажка с накорябанными Вильгельмом непонятными словами. Симония развернула записку.
— О, святая простота, — легко перевела она с латыни. — Эх Сакий, Сакий. На будущее… Никогда не соглашайся помогать Вильгельму искать что-то в этих книгах, он знает в них каждую закорючку лучше, чем ты знаешь путь до кухни.
Она обняла несчастного Охранника за плечи. Его протяжные и заунывные стоны оглашали своды, а Симония едва сдерживала улыбку. Вильгельм не упустил своей возможности разыграть несчастного Охранника в последний раз. Кажется, он не собирался умирать так уж скоро?
Смеясь, Билл поднялся с колен и отряхнул белую тунику. Последняя шалость в Раю далась ему непросто из-за слабости, потому приземление его прошло вовсе не так уж удачно.
Держась за стену, он высунулся из-за огромного куста и постарался сфокусировать зрение на дорожке у Дворца. Там сейчас, разумеется, никого не было. Всеобщая радость в Раю если уж начиналась, то длилась днями напролет, так что беспокоиться не стоило.
Вильгельм не хотел больше ждать. Он хотел просто дойти до Райского Сада и взять там одно из яблок. А дальше... Дальше он знал, что делать.
Он медленно шел в направлении Эдемских яблонь и как раз свернул с дорожки, сокращая себе путь и придерживаясь за стволы деревьев. Он перебирался с трудом от одного дерева до другого и повисал на каждом стволе секунд на десять. Он не был уверен, что дойдет.
И оказался прав.
Проходя по саду, он услышал, как кто-то тихо насвистывает закомую мелодию, ту, что он определенно слышал раньше.
I hate the world today,
You’re so good to me
I know but I can’t change
tried to tell you, but you look at me like maybe I’m an angel
underneath
innocent and sweet…
(Meredith Brooks — Bitch)
Билл остановился прямо посреди дорожки. Он узнал этот голос. Было ли то, что он слышал, реальностью, или воспоминанием? Оглядевшись, юный Ангел улыбнулся и шагнул чуть в сторону с тропинки, идя на звук. Ему хотелось проверить свою теорию.
Пройдя еще пару шагов, Вильгельм увидел ее. Дария насмешливо смотрела на друга, сидя на дереве, при этом периодически сбиваясь на чавканье. У корней уже валялась довольно высокая горка огрызков.
Вильгельм с трудом поднял руку и приложил ее тыльной стороной ко лбу, стирая ледяной пот. Свое собственное прикосновение он почувствовал, и это был уже положительный признак.
— Ну что ты смотришь на меня, как на привидение, — закончив с трапезой, произнесла подруга. — Ты же не думал, что я пропущу весь спектакль? Не хотелось, знаешь ли, лишать удовольствия.
— Как ты сюда попала? Габриэль ведь полетел тебя провожать… — Билл прислонился к дереву, оглядываясь вокруг.
— А… Габриэль. Очнется через пару часиков, чай не помрет, — девушка буднично махнула рукой.
Идея возвращаться в Ад перестала казаться ей удачной еще на том моменте, когда Дахил исторг свой последний выдох. Ну и еще тогда, когда они оставили за своей спиной несколько десятков истерзанных тушек Демонов и заодно весьма болтливого Гримма, у которого уже могло найтись масса времени очнуться и нестись кляузничать Марбасу обо всем, что с ним стряслось. По идее, там сейчас должна была твориться примерно такая же вакханалия, как и в Раю, разве только вполовину не такая добрая и без песен. В клыки, когти, ругательства, плевки огнем и опрокидывания чанов с кислотой Дария еще могла бы поверить, и это было явно не то зрелище, которое она бы хотела видеть перед собой сейчас. Она перевела глаза на друга, выходя из своей задумчивости.
Юный страж Света мягко улыбнулся ей. Дария прищурилась и ответила на его улыбку.
— Меня отпустили, Дария, — сказал Билл слабым голосом. — Ты оказалась права. Ты оказалась права, кругом и везде!
— Хорошо. Я боялась, что Давид пойдет на принцип или придумает что-нибудь, чтобы оставить тебя. Но выглядишь ты не фонтан, — девушка обеспокоенно покачала головой. — Тебя надо привести в порядок и доставить к твоей принцесске как можно скорее.
Она посмотрела наверх и оборвала с ветки самое яркое и самое красивое яблоко, висящее над ее головой, с хрустом надкусывая его и словно приглашая Вильгельма последовать этому примеру.
Ангел без сил сполз по стволу.
— У меня нет сил.
Дария прекратила улыбаться. Вильгельм выглядел так, будто собирался помереть сию секунду. Все-таки спрыгнув со своей ветки, она решительным шагом приблизилась к другу и протянула руки, помогая ему сесть.
— Только не говори, что мне придется тащить тебя на закорках до самой земли!
Билл посмотрел вокруг себя. Трава вокруг медленно начала превращаться из зеленой в белую. Юный Ангел задумчиво перевел взгляд на шатающиеся деревья, а затем выше, в оранжевое небо.
— А что, если он не вспомнит меня, Дария? — высказал он последнюю беспокоящую его мысль.
— Тоже мне, нашел причину. Не помнит — вспомнит. Ты уж постарайся, это тебе вполне под силу. Зря тебе, что ли, Тео анатомию-то давал?
Вдруг ехидное спокойствие на лице подруги сменилось тревогой. Дария напряглась, как кошка, готовая к прыжку, а хвост ее нервно задергался из стороны в сторону. Она совершенно явно услышала шаги. Вильгельм, похоже, тоже, потому что он слабо застонал, а лицо его скривилось гримасой, какая обычно бывает у людей, страдающих острой зубной болью.
— Опять… — еле различимо прошептал он, откидываясь головой о дерево. — Нет, этого не может быть. Только не Сакий или Давид!
Дария подумала о том же и метнулась за ствол самой ближней большой яблони. Как раз вовремя, потому, что из-за другого дерева, обеспокоенно хмуря брови, появилась фигура. Билл облегченно расслабил плечи. Это оказалась Симония.
— Мам… Ты меня напугала... — слабо прошептал он, облизывая пересохшие губы. Цвет волос матери теперь передавался его больному воображению с зеленоватым оттенком, но он все равно безошибочно узнал ее заботливое лицо, склонившееся над ним.
— Я знала, что найду тебя тут. Я услышала ваши голоса, — женщина присела рядом на корточки и осмотрела лицо сына. — Ты никак не мог уйти, не попрощавшись и не разыграв напоследок Сакия?
Вильгельм был уже не просто бледный, он стал почти зеленый, и глаза его смотрели сквозь пространство. Дария настороженно высунулась из-за дерева. О характере мамы Билла она была наслышана.
— Не переживай, дорогая, никто не узнает, что ты тут, — Симония подняла на нее глаза. — Я не стану никому рассказывать.
Юный Ангел посмотрел на подругу и слегка моргнул в знак согласия. Та нехотя вышла из своего укрытия, нервно мотая хвостом.
— Ну что же, — Симония тепло улыбнулась и взяла лицо сына в свои руки. — Ты уже знаешь, чем займешься на земле?
— Я знаю. Да, мам. Я буду охранять и защищать Тома, как и полагается мне, Хранителю. А потом мы вернемся. Если я буду рядом с ним до самого конца — мы сможем вместе отправиться в Рай и остаться здесь, если я проведу его в ворота за руку. Я даже не думаю, что для этого нам понадобится сто лет.
Симония улыбалась.
— Ты все верно решил. Поэтому, я еще увижусь с тобой, мой хороший. Я не прощаюсь.
— И не прощаюсь, мам. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделала...
— Ну вот и замечательно, — Дария уничтожила момент и потерла руки, открывая свою сумку. — Сожалею, что у нас мало времени на лирику.
На коленки Вильгельму шлепнулась его земная одежда: разорванная рубашка и джинсы — те самые, что отобрали в медпункте.
— Прости уж, что не смокинг. Но хорошо, что я подумала заранее. Собирайся, Золушка, вот тебе тыковка!
Вслед за одеждой на скомканную кое-как рубашку шлепнулось большое, но надкушенное красное яблоко.
Билл с трудом вздохнул. Ему совсем не хотелось показываться Тому в таком виде, но, похоже, вариантов осталось не очень много. Он перевел свои лихорадочно блестящие глаза на Симонию.
— Ты будешь в порядке, мам?
— Я буду в порядке, ты за меня не беспокойся, малыш. Я поеду домой, отец без меня так просто не справится. Я и так тут уже задержалась, — она наклонилась ниже, обнимая сына за плечи. — Я буду ждать тебя. Возвращайтесь… не скоро, — она улыбнулась и поцеловала его в ухо.