Он не хотел на сцену прямо сейчас, потому что даже не знал, справится ли с игрой на гитаре так виртуозно, как и всегда. Все казалось ему странным, серым и чужим, даже Георг и Густав, которые пусть и с кислыми минами, но все-таки пришли поддержать своего приятеля. Что из этого имело смысл? Том не знал.
Грохот децибел зашкаливал, вокруг веселились люди, и юный музыкант, печально выдохнув, сделал шаги по бортику. Как и всегда, он махнул гостям рукой. Свет софитов и грохочущие басы заглушали все, отдаваясь от самого центра его нервной системы.
Том сел на заранее поставленный для него стул и заиграл. На подходе к сцене у него мелькнула мысль: он решил сыграть то, к чему не притрагивался уже полгода. Это была песня, которую они написали с братом, и именно она отлично подходила под его теперешнее настроение. О чем еще играть в такой день как сегодня?
Красивая и печальная мелодия вытекала из-под его пальцев и заполняла каждую клеточку души. Она поплыла в зал, и люди постепенно начали стихать. Смолкли голоса, прекратились разговоры. Все, даже персонал и бармены перестали протирать свои стаканы и разливать коктейли. Завороженные сияющие взгляды, лица обратились лишь на музыканта. Мягкая и тихая мелодия продирала до костей, но гитарист на сцене выглядел печальным. Том даже не смотрел на струны — это было не нужно ему, он знал свою гитару на ощупь, наизусть. Музыка текла красиво, но так печально, что не позволяла оставаться равнодушными. Толпа завороженно покачивалась.
Том, как и всегда прикрыл глаза. Непрошеные видения вновь вставали перед его внутренним взором, они были совсем другие, не такие как до этого. Юный смертный вдруг оказался совсем не здесь, не в этом зале, под прицелом взглядов. Помещение клуба расплылось, и он увидел другое место, полумрак комнаты, свет горящего камина. Теплота коснулась кончиков его пальцев и разлилась в груди, он словно уносился куда-то, куда вела его мелодия.
Юному гитаристу представились теплые руки, гладящие его ладони, он услышал хрипловатый голос в голове, будто бы напевающий слова под мелодию. Микрофоны усиливали звучание гитары, и Том уносился в даль от этого мира, для него ничего не существовало теперь на то время, пока он погрузился в себя. Ласковые порывы ветерка налетали на него, а знакомые темные пряди волос щекотали лицо, переворачивая весь этот огромный мир в безумном цветном калейдоскопе. Тому показалось на секунду, будто он катится со смехом по земле, вдыхая аромат зеленой травы, и смеется, как ребенок.
Он с трудом открыл глаза и поднял взгляд, стряхивая с себя это наваждение. Он помнил это место так отчетливо. Откуда оно появилось? Из недр его пропавшей памяти?
Том опустил глаза на бортик около сцены, зацепившись на момент взглядом за что-то яркое, мелькнувшее на секунду в толпе. Волосы ненормального красного оттенка каскадом взметнулись в воздух и в миг исчезли в среди покачивающихся тел, пока юный музыкант пытался высмотреть всю остальную фигуру девушки. Кажется, все это время незнакомка пристально смотрела на него. Она показалась ему странной, и оттого врезалась прямо в подкорку мозга. Определенные ассоциации вспыхивали как пятна, не давая Тому сосредоточиться.
Волшебство момента вдруг испарилось, осыпаясь сотней блесток, как будто его не было. Тома прошибла острая ледяная стрела, такая мощная, что он еле нашел силы не свернуться с табуретки. Его поясница покрылась мурашками. Непонятное предвкушение, которое зарождалось в нем весь этот вечер, сейчас забилось особенно сильно, в висках, в кровеносной системе.
Том проследил за красной шевелюрой девушки. Она проталкивалась сквозь толпу народа левее от сцены, по направлению к выходу, и гитарист был готов поклясться, что странная особа направилась в сторону служебных помещений.
Ее взгляд через весь зал, с которым Том сцепился на секунду, длившуюся, как ему показалось, целую вечность, так и стоял перед его взором. Он закончил свою игру, пожалуй, немного резковато, дернув струны. Завороженный зал еще с минуту стоял в тишине. Затем, по мере того, как люди медленно выходили из транса, начали раздаваться аплодисменты, сначала вялые, а потом все более шумные и взрывные, но Тому уже было не до того. Бросив в зал невнятное «Ссибо», он поспешил прочь, в заднюю комнату. Он был уверен — девчонка хотела, чтобы он ее преследовал. И более того — она знала ответы на все вопросы!
— Круто… — Георг одобрительно кивнул и ткнул Густава локтем в бок.
— Да уж, — Густав кивнул. — Хорошо играл, реально. Почаще бы его так пробирало, цены б ему не было. Хотя странно. Он ведь не играл эту песню с тех пор как... Ну ты знаешь.
Георг знал. Он мрачно посмотрел на друга.
— Видимо, настроение совсем вшивое.
Между делом Георг вспомнил, что их будет ожидать завтра в студии, в которую им по-любому придется идти, сдаваясь Петеру на съедение. Густав хотел было что-то ответить, но не успел. Пробираясь мимо, какая-то девушка довольно ощутимо толкнула их с другом локтем в сторону ближайшего столика.
— Блин, — Георг гневно зашипел, оттягивая свою майку, так, чтобы рассмотреть пятно от разлившегося коньяка, которое осталось на его одежде.
— Прошу прощения, мальчики, — раздался голос над его ухом.
Он поднял глаза. В его зрачках мигом затанцевало, подобно отблескам пламени отражение огненно-красных волос. Миг — и смуглое лицо незнакомки оказалось в миллиметре он носа басиста, когда толпа, аплодируя и громогласно крича, мотнулась в сторону, провожая своими криками Тома. Георг обнаружил, что его руки лежат на талии девушки, ощущают пальцами материю ее кожаной куртки, и карие с красноватым отблеском глаза ее смотрят прямо на него в удивлении, абсолютно не моргая. Челюсть парня поползла вниз. Он хотел было что-то сказать, чтобы не стоять, как дурак, но девчонка, поспешно отошла от него и подняла в воздух обе ладони.
— Прошу прощения, — пробормотала она, все так же не сводя с Георга настороженных глаз. Это длилось еще с несколько секунд, во время которых он прошел сразу все круги Ада, моментально вспотев, как будто попал в самое пекло.
— Ничего страшного, — пробормотал парень, еле находя слова и соображая, что неплохо бы хоть что-нибудь ответить.
Незнакомка коротко и как-то немного натянуто улыбнулась ему, а уже через мгновение ее и след простыл, лишь только глаза ее мелькнули в толпе, еще раз удивленно скользнув по Георгу. Тот так и остался стоять с открытым ртом. Руки его застыли в воздухе в том же положении, как они лежали на талии девушки.
Прекрасное видение с волосами цвета пламени исчезло, уступив место другому видению — с дредами, выше на целую голову и лихорадочно сверкающим взглядом. Том сжимал свою гитару так, что рифф ее едва не шел трещиной.
— Кто это был, Георг, ты ее знаешь? — Том вцепился другу в плечи, потрясая его, как мешок.
Георг с трудом сфокусировал взгляд, открыл глаза, закрыл их, снова открыл. И сумел, наконец, совладать со своим голосом:
— Нет. Точнее, знал, секунду назад, но не так близко, как хотелось бы.
Он повернул голову в направлении, куда исчезла девушка.
— Куда она пошла. Туда? — Том тоже повернулся в ту сторону.
Георг недобро нахмурился.
— Эй, полегче, Каулитц, я первый увидел. Ты и так вечно собираешь сливки с торта… — попытался протестовать он.
Том лишь закатил глаза. Он терял время, которое было на вес золота.
— Блин, да не нужна она мне, дебил. Я сейчас думаю той головой, которая у меня на плечах. Я ее знаю, она должна сделать что-то важное! — он отмахнулся от Георга и рванул вслед за девушкой в сторону служебного помещения.
Ей некуда было деться. В той стороне, куда она ушла, находилась только одна-единственная дверь. Том понятия не имел, что скажет незнакомке, как вообще начнет свой разговор, это было последнее, что его беспокоило. Нужно ее догнать...
Извиняясь и улыбаясь из последних сил, Том пробирался, толкаясь локтями сквозь последние ряды изумленно глядящих на него людей.