Том захлопал глазами, пытаясь отделаться от весьма жаркой порнографии, наводняющей его мозг.
Он не сразу сообразил, чего это все повернулись в его сторону и смотрели на него теперь так, как будто он представлял из себя редкую особь из Красной Книги.
— А... Это... Да... Виноват. Задумался… — юный музыкант встряхнул головой и вышел из своего похотливого транса.
Билл безошибочно понял направление мысли своего подопечного. Он обернулся через плечо и одарил Тома таким взглядом, что у гитариста моментально подскочило артериальное давление. Он молился, чтобы этим все закончилось, потому что рядом с этим парнем обычно подскакивало не только оно.
Том придвинул гитару поближе. Любимейший красный Гибсон, подаренный Петером в честь первого успешно выпущенного сингла, сегодня выполнял просто удручающе низменную функцию.
— Еще раз? — невинно поинтересовался Билл, хлопая черными ресницами.
— Угу… — хрипло и невнятно выдавил Том.
Он оттянул ворот майки двумя пальцами.
Билл слегка повернул голову и откинул черную, с многочисленными белыми прядками шевелюру назад, открывая на обзор Тома красивую тонкую шею.
Случайно двинув ногой, Том вырвал из розетки шнур от усилителя.
— Упс, — прошептал он и полез налаживать аппаратуру.
— Раз, два, три, поехали… — отбил такт барабанщик, и бодрая песня снова понеслась, примешивая к себе звуки гитар. Вздохнув, Билл прикрыл глаза, досчитал до своего вступления и запел, приятным, с придыханием, мелодичным голосом:
Hallo
Du stehst in meiner Tur
Es ist sonst niemand hier
Ausser dir und mir
Okay komm doch erstmal rein
Der Rest geht von allein
In Zimmer 483…
— Да что же это такое! — Георг снова рванул струны своей бас-гитары. — Я не могу работать в таких условиях!
— Георг, ну прости, я больше не буду! — Том прекратил пилить взглядом Билла и наблюдать, как тот прижимается губами к микрофону.
Это издевательство для психики реально отвлекло его от дела, и он взял намного ниже, чем надо.
— Я отсяду от него, Георг, честно! — Том вытянул руку и попытался схватить друга за край майки, но Георг легко высвободился из его захвата.
— Нет уж, хватит! — басист с шумом опустил на пол гитару. — Это какое-то амурное проклятие! Вы и обычно-то липучие, как репейник, руки оторвать друг от друга не можете, но это уже через край!
— А тебе-то чего, — потирая рукой затекшую шею, Билл с усмешкой покосился на басиста. — Тебя мы не втягиваем.
Тот метнул на Билла «добрый» взгляд.
— Вы меня втягиваете косвенно! У меня тоже с личной жизнью все в порядке, но я же это не демонстрирую при всех!
— Конечно не демонстрируешь, — Билл заливисто рассмеялся. — Мы такого за тобой ни разу не замечали.
— Из-за вас мы закончить не можем уже час!
— Билл, ты можешь не доставать его хоть с минуту, пожалуйста? — исключительно вежливо попросил Густав, которому надоело прерываться.
— Не трогайте мою музу, — отмахнулся Том. — Я постараюсь на него не смотреть.
Он мечтательно потянулся, все еще улыбаясь и разминая затекшую спину и руки.
Прошел уже месяц, как их группа активно репетировала свой первый альбом, однако для Тома этот период прошел бы продуктивнее, если бы его голову не занимали всякие разные ангельские существа.
У Билла была та же история, он буквально плавился под взглядом, который проникал сквозь его одежду и почти физически ощутимо лапал его под ней. Держаться вот так стойко, как он пытался делать последнее несколько минут, ему было совсем не просто.
Георг проследил за мечтательным взглядом Тома и окончательно взбесился.
— Нет, я отказываюсь. Все. Все связи со мной только через моего адвоката. С меня хватит, — он, бросил на ходу что-то вроде «извращенцы ультрафиолетовые, совсем обленились», оставил гитару и в расстроенных чувствах поспешил очистить помещение.
— Кто-то звал адвоката? Георг, детка, ты чего опять рычишь? Опять тебя эти придурки достают? — в помещение вплыли две руки, в каждой из которых были зажаты по две чашки, три с кофе и одна с горячим шоколадом. За ними показались термоядерные рыжие волосы. — Кто тебя обидел, давай пасть порву!
— Никто, пупсик, — лицо Георга тут же просветлело, будто он воспарил над землей.
Басист присел на краешек дивана и протянул руки. Девушка раздала всем напитки и, улыбнувшись, опустилась к нему на колени. Затем она наградила его таким смачным засосом, что у всех присутствующих в комнате аж заложило уши.
Билл почесал черную макушку.
— Том, ты посмотри, и эти люди запрещают нам ковыряться в носу. А можно я тебя буду тоже деткой звать?
— Можно, котеночек, — Том послал ему воздушный поцелуй.
Девушка за спиной Георга показала Биллу фак.
Поначалу Ангел и его подопечный честно думали, что Дария шутит, когда говорит, что считает Георга симпатичным. Они полагали, она вытворяет все это только ради того, чтобы позлить их с Биллом, отрываясь на них таким образом за все то, чего натерпелась по их милости, однако потом у них начали появляться подозрения, что масштаб трагедии куда глобальнее, и на Земле она осталась не только потому, что «в Аду сейчас мне лучше не показываться». Со временем она целиком и полностью вошла в жизнь группы, заняв свое место рядом с ними на Земле.
Она слетала в Ад лишь ненадолго, ее не было где-то неделю. Вернулась она оттуда злая, как тысяча чертей, со следами пепла и сажи на теле, обугленными волосами, плотно сжатыми губами и упорным нежеланием говорить, что там происходило.
Билл, разумеется, догадывался и так, и дорого бы отдал, чтобы посмотреть на это лично, но история упорно умалчивала правду. Дария его энтузиазма не разделяла. Она подправила себе попорченную путешествием стрижку, обрезав ее короче, философски рассудила, что лучше закрутит роман с красивым музыкантом, и мрачно пообещала себе скрываться от Нижних до следующей вспышки Амулета.
Как бы то ни было, с некоторых пор маленькая квартира в земном Магдебурге стала вмещать в себя уже не троих жителей, а сразу пятерых, причем Том даже не сразу заметил как это случилось так быстро. Ему лишь оставалось искренне надеяться, что в один прекрасный момент эта взрывоопасная смесь не рванет на всю округу.
— Вы комнату снять не хотите? — замечая, что поцелуй не прекращается, спросил Том.
Георг, наконец отлепившись от ненаглядного, как он ее называл, пупсика, метнул на Тома полный превосходства взгляд.
— Дарийчик, они меня задолбали, два проклятых раздолбая, — пожаловался он, ища сочувствия в ее насмешливо блестящих красных глазах. — Сегодня кое-кто думает головой, не той, которая на плечах!
— Да ладно, у всех настроение нерабочее, — хмыкнула Дария.
— Реально, Георг, кто бы говорил, — ехидно заметил Том. — Сам не лучше. Вы же друг от друга оторваться не можете!
Дария ухмыльнулась и легонько чмокнула Георга в щеку. С этим она бы не поспорила.
— Кофейный перерыв, вы уже с девяти часов утра играете. Вам пока хватит, пока вы друг друга не перегрызли. Нам бы сегодня закончить пораньше, вы не забыли, у нас билеты на вечерний сеанс? А это, между прочим, всего через полтора часа! — осторожно сменила она щекотливую тему.
— Окей, тогда по кофе и на улицу. А то я щас тут сдохну в этой духоте, — Том бодро протянул руку за чашкой.
— Спасибо, — Билл, как и всегда получил горячий шоколад.
— Кстати, мальчики. Пока не забыла! — Дария похлопала себя по отворотам белого пиджака, вытаскивая на свет какой-то свернутый в трубочку журнал, — Что я тут нашла, пока занималась еженедельным мониторингом прессы.
Она встала с колен недовольно ворчащего Георга и, открыв издание на четвертой и пятой странице, развернула его так, чтобы всем было видно картинку.
— Ооо... — раздался всеобщий жалобный стон.
— Черт, Петеру придется ответить за это! — заныл Том, созерцая свое собственное лицо, разглядывающее его с обложки желтой прессы в ответ.
— А по-моему, ничего... — не слишком уверенным тоном заметил Билл. — Георг, твой подбородок очень... Волевой... Оба подбородка.
Ангел проворно метнулся в сторону, спрятавшись за Тома, когда басист попытался достать его подушкой.