Хидео обращает внимание на меня, даже не глядя вслед прекрасной незнакомки. Он не похож на того, кто способен контролировать головы почти всех жителей планеты. Он не похож на причину, по которой мы можем потерять свободу мыслей. Прямо сейчас передо мной человек из плоти и крови, в которого я влюбилась. Он, такой до боли знакомый, смотрит на меня, словно увидел впервые.
Вспышка ревности проходит по связи от него ко мне, и я понимаю: ему кажется, что я в постели другого. Я позволяю себе насладиться этим крошечным моментом удовольствия.
– Где ты сейчас? – спрашиваю я.
Он оглядывается на сверкающий за его спиной город:
– Сингапур, – отвечает он. – У меня тут финансовые дела, требующие моего внимания.
Финансовые дела, миллиардные соглашения. Возможно, он ожидает, что я прокомментирую вечеринку или девушку, которая только что ушла, но этого удовольствия я ему не доставлю.
– Ну, – говорю я насмешливо, – ты вроде в порядке.
– Что с тобой произошло?
Слова Хидео холодные и далекие, но поток его эмоций наполняет мой разум. Радость при виде меня. Злость. Раздражение. Страх за меня.
Мне хочется сказать ему, что я по нему скучаю, что он снится мне каждую ночь, что я не могу отвернуться от него даже сейчас.
Но потом я возвращаюсь в реальность и вспыхиваю.
– Ничего. Я как раз собиралась оборвать связь.
Он делает шаг ко мне, теперь мы стоим в паре дюймов друг от друга.
– Тогда почему ты все еще здесь? – спрашивает он.
Уже давно я не слышала лед в его голосе – таким тоном он разговаривает с незнакомцами. Это задевает меня сильнее, чем я предполагала.
– Ты не имеешь права на меня злиться.
– Я и не злюсь. Просто не хочу тебя видеть. Разве ты не хочешь того же?
– Больше, чем можешь себе представить, – огрызаюсь я.
– Ты теперь охотишься на меня, да? – бормочет он. Внезапно в его эмоциях проскальзывает сомнение, напоминание о стене, которая нас разделяет. Он косится на меня. – Вот почему ты связалась со мной, да? Это все подстроено? Ты лгала, что тебе нужна помощь? Это часть охоты?
– Ты подозреваешь меня? Напомнить, что творишь ты?
– Просвети меня, – холодно говорит Хидео.
– Серьезно? Ты наверняка слышал о длинных очередях в полицейские участки, видел репортажи о людях, совершивших самоубийство. Тебя ничего не волнует?
– Осужденные секс-торговцы совершают самоубийства. Оставшиеся на свободе убийцы сдаются. Количество сообщений о новых преступлениях резко сократилось за последнюю неделю. – Глаза Хидео холодные и неподвижные. – А в чем ты пытаешься меня убедить?
Он путает меня, и это только злит еще больше.
– Ты не должен обладать такой властью.
– Алгоритм беспристрастен.
– Ты предал меня. Заставил думать, что я работаю с тобой, чтобы сделать что-то хорошее.
– Так вот из-за чего ты злишься. Не из-за алгоритма. А из-за этого. – Хидео на мгновение закрывает глаза и снова их открывает. – Ты права. Нужно было сказать тебе раньше, и мне жаль. Но ты знаешь, почему я это делаю, Эмика. Я открыл тебе свое сердце.
– Это был твой выбор, не мой, – отрезаю я. – Такое впечатление, что это я тебе что-то должна.
– Ты так думаешь? – Его голос становится резким. Предупреждающим. – Что я воспользуюсь своим прошлым как наживкой, потому что на самом деле мне что-то нужно от тебя?
– А разве не так? – хрипло спрашиваю я. – Зачем тогда ты мне открылся? Я просто очередной охотник за головами в твоем списке. Еще одна девушка, проходящая через твою жизнь.
– Я никогда никому не рассказывал о своем прошлом, – огрызается Хидео в ответ. – Ты это знаешь.
– Как я могу теперь верить твоим словам? Возможно, ты рассказываешь про то, что случилось с твоим братом, каждой девушке, которую хочешь затащить в свой горячий источник.
Как только слова срываются с моих губ, я понимаю, что зашла слишком далеко. Хидео отшатывается. Я убеждаю себя, что не должна чувствовать себя виноватой, выплюнув это ему в лицо.
– Разговор окончен, – говорит он тихим голосом. – Советую тебе больше не тратить наше время и не связываться со мной.
Он обрывает звонок, прежде чем я успеваю ответить.
Номер, сверкающие огни города и сине-черный силуэт Хидео внезапно исчезают, а белый диван, на котором я лежала, снова превращается в шелковые простыни моей кровати. Я понимаю, что вся дрожу, мой лоб горячий и мокрый от пота.
Вспышка ярости уходит так же быстро, как и появилась. Я опускаю плечи.
Не нужно было говорить этого. Но когда я злюсь, то больше всего хочу ударить по самой глубокой ране, которую могу найти. И это теперь не должно иметь значения, разве нет? Если чужой тон, которым говорил Хидео, причиняет боль, то только потому, что я к нему не привыкла. Потому, что слишком истощена. Слишком много событий произошло за день, и после недолгого разговора с Хидео я внезапно чувствую себя такой измотанной, что мне хочется лишь упасть в постель и раствориться в ней.