— Похоже, он поступил так, по велению сердца, — пробормотал Толвин.
— Помнишь, чем вымощена дорога в ад? — отозвался Греко. — Вот только разгребать эту кашу придется уже не ему, а нам.
Все собравшиеся были несказанно удивлены. Силовой экран, скрывавший Императора, в этот раз отсутствовал. Теперь Императора могли лицезреть все, находившиеся в зале. Как только силовая завеса исчезла, все лидеры кланов церемонно преклонили колени.
— Встаньте, и поднимите свои головы, — повелел Император. — Я специально приказал убрать экран, чтобы вы могли видеть меня и не сомневались более, в том что я по-прежнему существую.
Лидеры кланов стояли, сохраняя молчание, и украдкой косились друг на друга.
— До вас уже наверняка дошли слухи о покушении на мою жизнь. Да, эти слухи соответствуют действительности, — сказал Император. — Кто-то действительно попытался совершить самое отвратительное из преступлений. В нашем языке даже нет слова, чтобы описать его. Похоже, что нам придется позаимствовать это слово у какой-нибудь низшей расы.
Он застыл, словно ожидая чего-то. Секунды тянулись одна за другой, тишина становилась тягостной, а Император продолжал стоять, словно ожидая, что кто-то кинется ему в ноги с мольбой о пощаде.
Никто не двинулся с места.
— Его следует найти, — нарушил тишину Император. — Но сегодня я собрал вас совсем по другой причине. Нам нужно обсудить предстоящие боевые действия.
По залу пронеслась волна облегчения.
— Наш флот начал движение четырнадцать дней назад; как только стало ясно, что наш замысел полностью раскрыт. Теперь он на полной скорости движется в сторону границы и прибудет в систему Килры сегодня вечером.
— Началось! — возбужденно прошипел Вакх. Ему вторили другие лидеры кланов, и утробное рычание эхом разнеслось по залу.
Император воздел руку, призывая к тишине.
— Улики указывают на виновность людей во взрыве бомбы и гибели наших послов, а так же вероятно, что именно они подготовили и осуществили покушение, направленное против меня — вашего Императора.
— Неужели и впрямь, — бесстрастно спросил Джукага, — обе бомбы были подложены людьми?
— До меня дошли слухи барон, будто вы утверждаете, что взрыв бомбы в штабе людей не мог быть делом их рук — сверкнул глазом Император.
— Это всего лишь догадка, сир, — ответил Джукага, — у меня нет никаких данных о том, что именно мы взорвали бомбу в их штабе.
Император обнажил зубы.
Оба они знали правду друг о друге, но никогда не признались бы в этом.
— Барон, я надеюсь, что вы приложите все свои силы, что бы не дать им объединиться и выступить единым фронтом. Даже сейчас они все еще не могут прийти к согласию. Прежде чем они закрыли наше посольство, мы получили информацию о том, что люди начали мобилизацию.
— Что нам делать с посольством людей здесь, на Килре? — спросил Вакх.
— Сегодня утром, по моему приказу посольство было захвачено. Их всех пытали, и некоторые сознались в организации взрывов. Немногим позже, все они были казнены, — оскалившись, сообщил Император. — На основании этих показаний мы обвинили их в подрыве моего крейсера. Наши действия полностью оправданы. И так следует поступать со всеми людьми, поскольку они не заслуживают ничего другого, кроме полного уничтожения их, и миров, на которых они обитают.
— Но это же противоречит всем правилам войны, — еле выговорил Джукага.
— О каких правилах войны вы говорите, Барон? — пошипел Вакх. — С этими животными, не может быть никаких правил. Они не достойны нашего уважения, они будут истреблены без раздумий и милосердия.
Император с минуту удовлетворенно наблюдал за дискуссией баронов, затем снова взял слово.
— Я устал от этой человеческой мрази и того разложения, которое они принесли в Империю. Поэтому я приказываю: всех до единого пленных людей, которых мы до сих пор удерживали в живых, а так же люди— рабы должны быть уничтожены. Новый флот необходимо вооружить термоядерными бомбами, покрытыми стронцием. Эти ракеты следует взрывать в атмосфере их планет, дабы сделать их абсолютно непригодными для жизни. Все миры людей должны быть уничтожены!
После слов Императора, зал взорвался ревом.
Джукага огляделся вокруг, и впервые в жизни почувствовал, что стоит на краю бездны. Если бы его заговор удался, все они пошли бы за ним. Но он потерпел неудачу, и теперь они готовы при случае разорвать его на части. Он вдруг поймал себя на том, что чувствует резкое неприятие и отвращение перед лицом подобной дикости. Да, он желал видеть людей побежденными, стоящими на коленях и молящими о пощаде. Но вместе с тем, он осознал, что питает к ним какое-то непонятное чувство, если не расположение, то по меньшей мере уважение. То, что предлагал Император, было чудовищно.