— Никогда бы не подумал, что ты решишь уединится на побережье. Это совсем не в твоём стиле.
Знакомый голос, прогремевший за спиной девушки, заставляет её нервно вздрогнуть и обернуться. Над ней возвышается Джефф, не ухмыляясь и не злясь. Он просто смотрит. Словно сквозь неё.
— Как ты меня нашёл? — холодно спрашивает она и отворачивается, уставившись в даль океана.
На побережье в это время аншлаг. Но только не в той его части, которую Эмма и её когда-то лучшая подруга прозвали «тайной лагуной». Здесь даже находиться больно, но одна боль вытесняет другую, и девушка тонет в воспоминаниях, досаде и разочаровании, пока Джефф медленно подходит к ней и садится рядом.
— Ты забыла? Я коп. А тебе пора сменить номер, если ты не хочешь, чтобы я пробивал его по базе каждый раз, когда ты решала от меня сбежать. К твоему горю это и на Нью-Йорк распространяется.
Блондинка сглатывает ком в горле, подбирая колени к груди.
— Что это значит? — не поднимая на него глаз, спрашивает она.
Повисает недолгая пауза. Находиться в такой близости друг с другом опасно. И никто из них не знает, что может произойти дальше.
— Я хочу… извиниться.
Слова даются ему с трудом, особенно такие, — где нужно принять свое поражение. Сердце Эммы вдруг перестаёт биться, она упирается стеклянным взглядом в пространство перед собой, не веря своим ушам.
— Я не должен был думать о тебе так. Но то, что ты подсела на эту дрянь…
— У меня был выбор? — резко спрашивает она, поворачиваясь к Джеффу всем телом. В глазах уже жжёт от наворачивающихся слез, но она нервно сглатывает и продолжает. — Назови мне хоть одну причину, по которой я бы могла на них не подсаживаться. Поверь мне, Золофт — самое мягкое, что ты мог у меня найти.
— У тебя был выбор, Эмма, — сквозь зубы говорит он. — И ты его сделала.
В глазах предательски щиплет от слез. Она оглядывает знакомую обстановку и прерывисто выдыхает, не справляясь с болью, разрывающей грудную клетку, как на приёме у патологоанатома.
— Девушка, с которой ты встречался, оказалась от тебя беременна, — с неимоверным усилием говорит она. — Нет, у меня не было выбора, Джефф.
Он задумчиво молчит. Душа его настолько огрубела, а сердце и вовсе не чувствует боли при воспоминании о тех днях. И где-то нам, на самом дне его сознания гниёт отчаяние, посылая отголоски и в сердце, и в душу. Джефф достаёт сигареты, делает затяжку, и, наконец, говорит:
— Объявившийся Дэн и хренова туча экспертиз говорят обратное, — он печально усмехается. — Она трахалась с тем копом за моей спиной, от него и залетела. Я не видел их почти столько же, сколько и тебя.
Воздуха вдруг становится катастрофически не хватать. Эмма открывает рот, чувствуя, как по щекам стекают слезы, как кружится голова, как все внутри горит досадой и чувством несправедливости. Вот она — цена лжи. И за обман Джины Эмма поплатилась своим собственным счастьем.
Заслужила ли она это? Ведь их с Джеффом роман — не самая чистая и сказочная история.
— Всё в прошлом, Эмма. Уже плевать, — он улыбается уголком губ, сжимая зубами сигарету, и улыбка эта настолько неискренняя, что девушке хочется и плакать, и смеяться во все горло. — Тебе просто надо завязывать со всем этим. И жить дальше.
— Но я не могу жить, — резко отвечает Эмма. — Я не жила, Джефф, я выживала, там, в Нью-Йорке… я думала, что все делаю правильно, что оставляю тебя лишь потому, что я сама этого заслужила. Но… но теперь ты сказал правду о Джине, и это…
Капитан хмыкает.
— И это ничего не меняет.
По спине пробегает холод. Эмма убирает ладонь с песка, видя, как маленькие песчинки утекают сквозь пальцы. Ровно так же, как и утекает сейчас из её жизни Джефф.
— Ты ведь все ещё любишь меня, — глотая слезы, девушка горько усмехается.
Джефф отводит взгляд и сжимает челюсти. Она видит, как играют жевалки на его скулах, и придвигается ближе, касаясь ладонью его щеки, отчего мужчина медленно поворачивает голову в её сторону. Две пары глаз сталкиваются в немыслимой ледяной схватке — кто быстрее оттает. Её прикосновение заживляет раны.
От них уже давно ничего не осталось. Она — близкая к очередному нервному срыву, он — покрывшийся толстым панцирем из боли прошлого, и они, точно призраки, сидят здесь, в этой тайной лагуне с потрясающим видом на любимый океан, с немыслимыми противоречиями и тоской друг по другу. Эмма так больше не может, слишком тяжело быть к нему так близко физически и так несоизмеримо далеко морально, кажется, что он исчезнет, что скажи она ещё хоть слово — он превратится в этот же песок, что уходит сквозь её пальцы. Джефф, вероятно, не так боится потерять её вновь, ведь она неуловима — сегодня есть, а завтра её нет, но он тянется к ней, он отчего-то тоже к ней тянется, после всего, что она сделала с его душой.
И Эмма обхватывает его лицо ледяными от страха ладонями, садится на колени перед ним, и, наконец, накрывает его губы своими в измученном, истосковавшемся и осторожном поцелуе. Джефф отвечает на него не сразу, опускает ладони на её талию, прижимая девушку к себе, пока она ласкает его губы своими губами, словно даёт ему этот живительный эликсир, словно заново пускает кровь по венам. Это момент близости, момент прощения, момент единения заблудших и обугленных душ, и он продолжает её целовать — медленно и уверенно, вовсе не думая о том, что она может исчезнуть. Боится здесь только Эмма, и ей нетерпеливо страшно, она не чувствует, что этот поцелуй положит начало чему-то новому между ними. А потому и плачет, заставляя Джеффа прервать поцелуй, проводя большим пальцем по мокрой щеке.
Во взгляде горит любовь. Ему необязательно говорить, что он всё ещё её любит. Она знает это без слов, ведь вот они, слова — в его глазах, насыщеннее и глубже океана, что волнами своими недовольно шипит на бывших любящих. Не выдержав этого напора, девушка опускает взгляд.
Ей с ним и волнительно, и спокойно, как на корабле во время штиля.
— Почему ты не оставляешь меня в покое, Эмма? — хрипло шепчет он, проводя большим пальцем по её приоткрытым губам. — Там, в Нью-Йорке, ты просила больше не приближаться к тебе. Но сейчас ты здесь, и ты, черт возьми, просто делаешь вид, что всего этого не было.
Вуаль нежности и возрождения чувств спадает с плеч девушки, возвращая привычный груз. Она несколько раз моргает, пытаясь прийти в себя, а затем хмурится и снова смотрит на Джеффа.
— В Нью-Йорке?..
— Не делай вид, что ты ничего не помнишь, — он усмехается и отстраняется от актрисы, устремив взгляд на спокойный океан.
И если в океане штиль, в её душе бушует настоящее цунами.
— Как я могу помнить то, чего не знаю?
— Эмма, я три ночи провел у твоей квартиры. А когда узнал, что ты улетела в свой чёртов Нью-Йорк, как параноик полетел за тобой, потому что, черт возьми, я просто не мог допустить, чтобы ты исчезла из моей жизни. Сигнал был из твоей новой квартиры, куда меня черт и занёс. Я звонил тебе миллион раз, и ты хочешь сказать, что это не ты отправила мне то гребанное сообщение?
Внутри все холодеет. Тело Эммы покрывается мурашками, пока она, побледневшая, качает головой.
— Какое сообщение, Джефф?
Он ухмыляется и достаёт телефон, спустя несколько секунд протягивая его актрисе. Все плывёт перед глазами из-за слез, и она стирает их ладонями, наконец, вчитываясь в слова, которые видит впервые:
«Оставь меня в покое. Между нами все кончено. Я здесь счастлива и больше не хочу ничего о тебе слышать».
Комментарий к Глава 11.
очень хотелось бы узнать ваше мнение ❤️
========== Глава 12 ==========
Любить, — а речь сейчас о любви настоящей, а не той, что показывают по телевизору, — значит любить всегда. Любовь не лихорадка и не ОРВИ, её не вылечить ни современной медициной, ни старыми проверенными способами. Он бы все отдал, чтобы перестать любить её, а она бы вырвала сердце с корнем из своей разгромленной души, только бы никогда, ни на долю секунды не испытывать на себе всю ту боль, которую приносит после себя любовь. Их любовь была взращена на больной почве, она ежедневно удобрялась ложью и угрозами, поливалась слезами, в конце концов, превратившись в сухой бесчувственный куст. Но это по-прежнему была любовь. И острые ветки её слишком больно царапали кожу.