А ещё ей нравилась суматоха. Среди снующих монтажеров, световиков, операторов, гримеров, костюмеров и ассистентов Эмма чувствовала себя особенной. Кто-то подбегал к ней, чтобы припудрить нос, кто-то приносил ей новую кипу сценария, пока кто-то занимался её волосами. Эмма была главной героиней фильма, и она чувствовала себя на вершине мира. В такие моменты вся боль прошлого, заботы настоящего и страх перед будущим отступали. Была лишь она и сотни работников съёмочной площадки.
— Я чувствую запах гари, я чувствую, чёрт подери, что кто-то курит!
Эмма закатывает глаза и бросает сигарету в урну, взглядом умоляя Бин не сдавать её. Алан мигом подлетает к актрисе, уже готовый сетовать на все совершенные ею грехи.
— Дорогая моя, позволь мне напомнить, что ты не Золотой Адам, чтобы ждать тебя целую вечность! — мужчина внушительных габаритов, но с тонким, почти девчачим голосом, возвышается над Эммой точно недовольный родитель, отчитывающий дочь за позднее возвращение домой. — Если я сказал, что мы снимаем ночные сцены, это не значит, что приезжать надо ночью!
— Алан, ещё и шести нет, — Бин усмехается и ловит благодарную улыбку от Эммы.
— А ты не встревай, Иуда! Ты чья помощница? — мужчина тычет пальцем в сторону девушки, на что та мигом испаряется, делая вид, будто ей действительно важно сейчас проверить наличие всех нарядов у проходящей мимо костюмерши. Алан зачесывает назад свои тёмные волосы и наклоняется к Эмме. — Дорогая моя, я знаю, что ты — муза самого Тарино. Больше скажу, когда ты не устраиваешь свои выкрутасы, ты и моя муза тоже. Я был к тебе очень лоялен в Нью-Йорке, закрывал глаза на скандалы и твои постоянные опоздания, но, милая моя, до финальной сцены осталось две недели. Ты должна вложиться на полную, прежде, чем я тебя осчастливлю.
Первый и единственный намёк на хорошую новость заставляет девушку отвернуться от своего отражения в зеркале и с надеждой взглянуть на режиссёра. На самом деле, Алан был лучшим режиссёром из всех, с которыми она работала. Микаэль иногда был слишком неуверен в себе и всегда — слишком мягок, Дито — слишком озабочен, Дэвид — слишком в неё влюблен и слишком ревнив, а Энтони — слишком импульсивен. К счастью, Алан никогда не был «слишком». Он словно обувь, идеально подходил под её размер.
— Осчастливите?
— Ничего не буду говорить, ты сегодня этого не заслужила.
— Только не говорите, что вы хотите предложить мне…
Алан едва ли успевает открыть рот, чтобы перебить Эмму и возразить, но она замолкает сама, вдруг почувствовав отчётливый запах гари, а уже через пару секунд дым заполняет всю гримёрку. Испуганные взгляды актрисы и режиссёра встречаются прежде, чем девушка успевает понять — она бросила сигарету в урну со старым сценарием, а тот загорелся.
Хорошей новости ей, кажется, не видать.
========== Глава 13. ==========
— Ну, подумаешь, загорелся трейлер. Мы в Голливуде. Это не катастрофа.
Джефф никогда не забудет, какой едкий запах висит в воздухе после пожара. Гарь вперемешку с тушительной смесью и сыростью, а на фоне всего этого — маленький обугленный трейлер и девушка, укутанная в плед и совсем не выделяющаяся на фоне всей этой катастрофы, потому что она и есть — всеобщая беда и всеобщее горе. Не нужно поднимать записи с камер видеонаблюдения, составлять протокол и искать свидетелей, чтобы понять, кто виноват в пожаре. Вот она, сидит на ступеньках соседнего трейлера — мокрая, холодная, испепеляющая пустым взглядом пространство перед собой. Рядом с ней носятся напуганные работники съёмочной площадки, медсестра измеряет давление, а док у скорой помощи пытается привести в чувства какую-то девчонку в цветастом платье. Там, где она, всегда творится хаос. Там, где она, нет надежды на спокойную и размеренную жизнь.
— Это не катастрофа, катастрофа в том, что нас вызвали сюда из-за какого-то трейлера, — встревает Джимми, устало потягиваясь.
Капитан сурово молчит, пытаясь отвести взгляд от отрешенной Эммы и обратить хоть унцию своего внимания к взволнованному режиссёру. Тот стоит перед ними с раскрасневшимся лицом, в очередной раз пытаясь восстановить хронологию всех этих нелепых событий:
— Я вам уже в тысячный раз повторяю: кто-то бросил сигарету в урну, та загорелась. Мимо в панике гримерша пробегала и урну опрокинула, загорелся ковёр. Я всех эвакуировал и вызвал пожарных. Никто не виноват. Человеческий фактор.
— Но кто-то же бросил сигарету в урну, — Джефф возвращает взгляд к Эмме. — Интересно, кто бы это, черт подери, мог быть?
Проследив за взглядом капитана, Алан тяжело вздыхает. Он бы и рад обвинить во всём Эмму. Только вот не станет.
— И почему не сработала пожарная сигнализация? — помощник Джеффа, записывающий последние слова режиссёра в протокол, поднимает на мужчину суровый взгляд.
— Это не ко мне вопросы, я лишь арендную студию здесь. И, подождите, в трейлерах есть пожарная сигнализация?
Копы переглядываются и почти синхронно закатывают глаза. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что этот Алан по какой-то таинственной причине покрывает Эмму. Но почему? Все режиссёры здесь — просто куски дерьма, которые сделают все, чтобы уберечь свой зад от проблем с законом. Почему защищает, почему не говорит правду? Конечно, это Эмма бросила сигарету. Она курит, а на обугленной двери табличка с её именем — это её трейлер. Осталось выяснить причину, и Джефф церемониться не собирается.
— Алан, давайте-ка отойдем. Надо поговорить наедине, — капитан кивает в сторону самого немноголюдного места среди этой вакханалии — одиноко стоящей пожарной машины.
Режиссёр не может скрыть волнения, тем не менее, послушно следует за полицейским. Дрожь ещё не отпустила его руки после небольшого пожара, но мысли ясны, и он терпеливо ждёт, когда Джефф заговорит.
— Я знаю, что в случившемся виновата ваша актриса, я говорил с пожарными.
Алан молчит, испепеляя задумчивым взглядом шнурки своих кроссовок. А перед глазами, как в ускоренной съёмке мелькают кадры: сначала эта чёртова горящая урна, а затем всё помещение, охваченное пламенем. Всё тело пробирает дрожь от таких-то воспоминаний.
— И что теперь? Посадите её, выпишете штраф?
Капитан усмехается.
— Я здесь по другому поводу. Вижу, как вы защищаете её, поэтому могу вам доверять.
Во взгляде режиссёра мелькает удивление, когда он поднимает его на капитана. Джефф сосредоточен и серьёзен, при этом тень беспокойства не покидает его суровое лицо.
— Вы знакомы?
— Были знакомы, — сухо бросает он. — Скажите, вы замечали что-нибудь странное в её поведении? Какие-то срывы? Она ладит с коллегами?
Напрягаясь всем телом, Алан качает головой.
— Вы задаёте такие вопросы, будто хотите посадить её. За что, за нелепо брошенную сигарету?
— Да оставьте в покое этот пожар, — Джефф закатывает глаза. — Я просто хочу знать, насколько далеко она может зайти. Я беспокоюсь за неё.
— Ничего из ряда вон выходящего. Милая и спокойная девушка, которая всегда готова прийти на помощь. Ладит даже с отъявленными стервами на площадке. Ещё вопросы?
У всех, кто так или иначе связан с кинематографом, есть одно несокрушимое правило — никогда не доверяй копам. И Алан не доверяет, складывая руки на груди и измеряя мужчину напряжённым взглядом. Кто он такой, почему интересуется? Звучит это все так, будто он хочет закрыть его актрису за решёткой. Вот только за что? Эмма не подарок, она — ходячая катастрофа, с ней трудно находиться в одном помещении дольше пяти минут и просто невозможно найти компромисс, но Алан знает, что сейчас она переживает не лучшие времена в своей жизни. Кто-то на площадке разболтал, что она прилетела в Нью-Йорк из-за провальных отношений и сидела на антидепрессантах, но разве могла она натворить что-нибудь ужасное, достойное лишения свободы?