Их ранние посиделки на кухне с болтовней до сонной зевоты давно вошли у обоих в привычку. Сегодня Дейв не хотел разговаривать. Настроение, как и у Эммы, валялось где-то в области земной коры, послевкусие вчерашнего дня рождения неприятной горечью ощущалось на языке. Он знал, что эта бестия что-то скрывает, но это не было первопричиной его дерьмового душевного состояния. Так или иначе, она с него не слезет, если не узнает.
— Заметила, какая нервная Джуди вчера была?
Эмма поднимает на него напряжённый взгляд и сжимает кулаки. Нет, его бывшая жена — не такая уж и плохая, ей можно доверять. Нет, доверять, конечно, нельзя никому. Но Джуди вряд ли расскажет ему про инцидент с бокалом.
— Да, — она прочищает горло, — да, что-то случилось?
— Она встречается с кем-то, — на выдохе отвечает Дейв.
— И что?
— Что значит «и что»? Я ни слуху, ни духу про какого-то там придурка, с которым встречается моя бывшая жена.
С губ девушки слетает смешок. Так вот, почему он был таким нервным вчера и не может уснуть сегодня! Очевидно, связь между ними намного крепче, чем Эмма могла представить себе в день её знакомства с его бывшей женой.
— Ну ты и обманщик, Дейв, — рассмеявшись, отвечает актриса. — Помнится, ты говорил мне, что вы друг друга не любите. И всё такое.
Дейв непременно закатывает глаза. Разумеется, он любит Джуди. Как мать его сына, как подругу, как человека, которого знает всю жизнь. Эта любовь крепкая, пустившая корни, она не такая, как любовь к Эмме, где каждая секунда как на минном поле. Твёрдая и уравновешенная любовь против чего-то шаткого и непостоянного, приносящего при этом столько острых ощущений, сколько за всю свою жизнь он не испытывал.
А потому мужчина только усмехается и качает головой.
— Я не отказываюсь от своих слов. Просто мне не нравится тот факт, что Льюис…
— Ну да, все дело в Льюисе.
— Чего ты добиваешься, Эмма?
— Просто признай, что ты ревнуешь свою бывшую жену, параноик.
— О, Господи, ты совсем с катушек сле…
Раздраженный голос Дейва, к его счастью, прерывает настойчивая вибрация телефона Эммы, лежащего на кухнном столе. Увидев имя Сэм, своего агента, девушка недовольно хмурится. Что ей надо в шесть утра? Съёмки у них вечером!
— Что? — рявкает блондинка, поднимая взгляд к потолку и откидываясь на спинку стула.
— И тебе доброе утро. Судя по твоему недовольному тону, я тебя разбудила, но готовься к тому, что твоё настроение сейчас окончательно скажет тебе «пока-пока».
Внутри всё холодеет, Эмма словно чувствует, что Саманта собирается ей сказать. Какой-то подкожный страх, какого она давно не испытывала, какое-то старое чувство. Предчувствие. Чего-то плохого, чего-то, что ей точно не понравится. Девушка обменивается с детективом недоуменными взглядами, а затем возвращает все внимание к Сэм.
— Я готова, уничтожь меня.
— Ты ведь помнишь, как Алан жаловался на то, что из-за того, что в Нью-Йорке чёртов ледник, а у нас по графикам лето, мы не укладываемся ни в какие сроки?
Где-то на задворках порядком пострадавшей памяти мелькают расплывчатые воспоминания. Но как не вспомнить такое? Это ведь главная тема обсуждений, жалоб и опасений на съёмочной площадке, в которой, по своему обыкновению, Эмма никогда не участвовала. Но теперь, когда все детали пазла сложились в одну не самую красивую картинку, инстинктивный страх застилает девушке глаза. Она судорожно выдыхает и дрожащим голосом отвечает:
— К чему ты клонишь?
Саманта вздыхает, готовясь выдать информацию, после которой обязательно последует поток ругательств, проклятий и угроз:
— Вы с кастом летите в Лос-Анджелес. Снимать финал. Студия в Голливуде готова, к счастью, благодаря тебе связи с Тарино у нас налажены. Как тебе такое?
***
Лос-Анджелес, Калифорния.
17:57
Непривычно тихо. Словно кто-то нарочно отключил весь звук в мире. Тихо и подозрительно.
Он в неверии поднимает взгляд раскрасневшихся от количества выпитых энергетиков глаз и хмурится, оценивая обстановку. И тогда, словно по щелчку, шум возобновляется. Включаются копировальные машины, галдёж сотрудников, хлюпанье наливаемого кофе из автомата. Мужчина сжимает связку бумаг и раздражённо фыркает, беспрестанно стуча указательным пальцем по столу.
Где эта чёртова Сильвия?!
— Не могу поверить, Бонни, это самый счастливый день в моей жизни! Я уже знаю, какое у меня будет платье. И какие платья у подружек невесты! Тебе ведь пойдёт кроваво-красный, правда?
Тонкий женский голосок и приближающиеся шаги из коридора заставляют капитана подорваться с места. Он бросает листы на её стол и складывает руки на груди, встречая двух сотрудниц канцелярии взбешенным взглядом. Девушки тормозят в проходе, и, как героини некачественного мюзикла, одновременно ахают, приоткрыв рот. Сильвия прикладывает ладонь к груди и выдыхает.
— Мистер Баттс, вы нас напугали! Какие-то проблемы, вам что-то подписать?
Жевалки играют на его скулах, в глазах черти пляшут вокруг сатанистского круга, и сам он — владелец преисподней, пылает гневом и ненавистью. Под этим взглядом становится неуютно, и Бонни, быстро извинившись, увиливает из кабинета, оставляя лучшую подругу наедине с самим дьяволом.
— Я жду здесь уже полчаса. Где вас носит, мисс…?
— Райли, — нервно сглотнув, отвечает она.
— Мисс Райли. Какого черта вас нет на рабочем месте в самый разгар трудового дня?
Чувствуя себя провинившейся школьницей перед самым что ни на есть наводящим страх учителем, Сильвия опускает взгляд. Длинные тёмные волосы скрывают раскрасневшиеся от стыда щёки, из глаз вот-вот польются слезы. Она слышала, как он отчитывает других, как увольняет других, но ещё никогда не попадала на него сама. А потому, пытаясь оправдаться, запинающимся от страха голосом девушка говорит:
— Простите, п-просто мой парень… он только сделал мне предложение, я-я разговаривала с организатором по поводу свадьбы…
— О, так вы выходите замуж? — дьявольская ухмылка вырисовывается через щетину, и это вовсе не выглядит доброжелательно. — Поздравляю, Сильвия.
— Спасибо, — шепчет девушка, не поднимая взгляд.
Джефф подходит к ней, и, продолжая улыбаться, хватает Сильвию за плечи. Удивленная, она поднимает голову, все ещё не понимая, как может эта чёртова улыбка сочетаться с дьявольщиной во взгляде. Но когда он снова начинает говорить, вопросы вмиг покидают её голову:
— Значит, на фоне новости о свадьбе ваше увольнение будет смотреться не так грустно, — капитан надувает губы, и, погладив девушку по волосам, спешит выйти из её кабинета, напоследок прикрикнув: — Заберёте свое жалованье в бухгалтерии и можете проваливать!
Он уходит, оставляя после себя шлейф крепких духов и удивления Сильвии. На губах играет самодовольная улыбка: он горд собой, словно слетал на Луну или открыл пенициллин, бодрость бежит по венам, и никакой энергетик не нужен, когда он так отлично подпитался чьим-то горем. Совершенно забыв о причине своего появления в канцелярии, капитан поднимается обратно в свой кабинет, обводя при этом весь участок недоверчивым взглядом. Казалось бы, не прикопаешься: каждый при работе. Не на ком сорвать гнев, но он в этом и не нуждается. Нужно подкопить силы для очередного ночного марафона.
— Капитан, к вам можно? — макушка очередного, третьего за месяц детектива, заглядывает в его кабинет.
— Нельзя, — просто отвечает Джефф.
Он хватает со стола сигареты, телефон и ключи от машины, и, отодвинув в сторону хлюпенького, но бойкого Джимми, направляется прочь из кабинета. При одной мысли о грядущем времяпрепровождении возбуждение волной поднимается в душе, адреналин начинает бежать по венам, и он рывком садится в машину, заводит мотор и уезжает как можно дальше от участка. Как назло ловит все светофоры, не отвечает на звонки, глаза его горят предвкушением, грудную клетку распирает от нарастающей радости, а когда автомобиль останавливается у знакомого здания, улыбка Джеффа становится в разы шире.