Мы прошли в гостиную. Там и, правда, сидел на диване отец и смотрел телевизор. Винстон подтолкнул меня вперед, прежде поцеловав нежно в щеку и прошептав что-то приободряющее (я не могла расслышать ни слова из-за громких ударов сердца о грудную клетку). А затем он ушел, оставив меня с отцом наедине.
– Привет, пап, – я неуверенно махнула ему рукой, оказавшись в комнате. Он резко выпрямил спину, убрал подушку, которая лежала рядом, освобождая место для меня. Я села на диване подле него, подогнув под себя одну ногу. Билл выключил телевизор и полностью обратил на меня внимание.
На кухне тоже стало тише. Видимо, Винстон с мамой уже вовсю подслушивали нас.
Клянусь, это было так непривычно сидеть напротив отца и говорить с ним. Мы оба чувствовали себя неловко, поэтому некоторое время просто молчали. Я начала рассматривать ногти.
– Тиффани, – Билл произнес моё имя так резко, что я встрепенулась. Подняв на него глаза, я была готова к продолжению. – Прости, я был ужасным отцом…
– Не стоит. Я понимаю тебя, – я перебила его. Сама не знаю зачем. – Ни один человек в мире не должен извиняться за то, что решил жить для себя. Это ведь не преступление, правда?
Билл был обескуражен. Кажется, он даже позабыл о том, что хотел сказать. Может, не стоило его перебивать?
– Когда ты успела вырасти? Почему это случилось так быстро? – в его глазах стояли слёзы, и мне стало от этого ещё более неловко. Чёрт, пап, что ты делаешь?
– Прощение – ключ к миру. Лишние обиды не сделают мою жизнь проще. Лучше отпустить ненависть и продолжать жить. Я прощаю тебя, потому что люблю, пэппи, – сказала я и обняла его. Я называла отца «пэппи», когда была очень маленькой, и, вероятно, он помнил об этом, ведь слёзы так и прыснули с его глаз.
Я продолжала обнимать его и гладить по спине. И внезапно поймала себя на том, что я действительно больше не обижалась на отца. Не знаю, как я сумела одолеть в себе это, но в моем теле и душе неожиданно не стало места ненависти к нему, к Марике или Эшли. Я просто отпустила это.
– Мы с твоей мамой вчера поговорили, и она разрешила нам видеться… Ты приедешь на лето ко мне? – у него были глаза, как у брошенного щенка. – Кстати, Эшли хотела приехать со мной. Едва отговорил её.
Эшли. Я вспомнила о нашем поцелуе и почему-то моих губ коснулась улыбка. Но через мгновенье я вновь стала серьёзной. Я не могла поехать к нему на всё лето. А как же Винстон? У нас осталось то всего одно лето, прежде чем он уедет, и мы будем видеться лишь по праздникам.
– Пап, не думаю, что смогу приехать на всё лето, – я положила руки на колени, как послушная девочка и опустила глаза вниз. – Просто, понимаешь…
– Понимаю, – он улыбнулся.
Я не могу привести точную последовательность дальнейших действий каждого из нас. Но после этого разговора, мы все сели за стол и ели свежеиспеченные мамой кексы с чаем. С нами был Винстон, и мне показалось, что всё, что происходило в тот момент, было слишком идеально, чтобы быть реальностью.
Мы с Винстоном держали наши руки сомкнутыми под столом, часто переглядывались между собой и улыбались. Не припомню, о чем шла беседа за столом, но помню лишь, как непринужденно я чувствовала себя в тот момент. Каким-то образом я поняла, что мне не хватало именно этого. Всё было настолько хорошо, что мне хотелось плакать от этого.
Потом мы проводили Билла на автобусную станцию, и он уехал. Я дала ему обещание, что обязательно приеду к нему летом. Когда мы вернулись, то заметили, что машина Саммеров уже была во дворе. А через пару часов мы уже сидели в гостиной в доме Винстона и смотрели фильм. Наши родители сидели на кухне и пили чай. Мама, наверняка, рассказывала миссис Саммер и мистеру Саммеру о нашей поездке в Калифорнию, и не обошлось, конечно же, без обсуждений моего отца.
Вивьен лежала у меня на коленях. Я гладила её мягкие шелковистые волосы. Это в некой степени расслабляло. Её ноги были лежали на Винстоне. Одна была закинута ему за шею, а другая на коленях. Это было так странно, но ей, видимо, было удобно так лежать. Мы смотрели «Мост в Терабитию», и это было ужасно. Нет, не то, что фильм был ужасен. Наоборот замечательный фильм. Но я так безудержно ревела, когда главная героиня умерла (простите за спойлер, если вы не смотрели этот фильм). Но плакала только я, ведь Вивьен, кажется, уснула к тому времени. А Винстон сохранял каменное выражение лица на протяжении всего фильма. Когда фильм закончился, Винстон взял Вивьен на руки и отнес её в свою комнату.
– Тиффани, думаю, нам пора уже домой. Это был длинный день, –мама зашла в комнату, когда я осталась в гостиной уже одна.