- Тебе не нужно повторять какие-то движения или что-то вроде этого? – раздраженно буркнул ей в ответ.
По тону его голоса девушка поняла, что Винстон хотел остаться наедине, чтобы собраться с мыслями. Ей не нравилось, как он обратился к ней, забыв о нежности, к которой Бренда так привыкла, будто это был её священный долг сидеть рядом с ним, а не снисходительная услуга, что девушка так добросердечно дарила. Она наклонилась, чтобы поцеловать его в последний раз перед матчем. На лице появилась скупая улыбка, когда парень почувствовал вкус родных губ.
- Теперь всё должно быть в порядке, - тихо произнес парень, не замечая изменений в настроении девушки. Бренда умело скрывала своё раздражение, прикоснувшись ко лбу парня и встретившись с его глазами. В её глазах пылал огонь, которого он не замечал. Её терпимость была вымучена необходимостью оставаться всегда идеальной.
- Увидимся после игры. Я в тебя верю, - Бренда одарила его поцелуем в кончик носа и ушла. Запах её духов ещё несколько минут висел в воздухе. Такой сладкий и манящий. Винстон помотал головой, чтобы выветрить этот запах из своей головы. Нужно было сосредоточиться на игре.
В раздевалке появлялось всё больше и больше людей. Все живо обсуждали предстоящую игру, а он в голове разыгрывал построенную стратегию. Я бы с удовольствием поделилась с вами ею, как Винстон поделился ею со мной, но я вообще ничего не смыслю в футболе. Для моих маленьких полужидких мозгов, наверное, уже никогда не дойдет суть игры, любимой едва ли не польшей половиной Америкой.
Свободное время истекло. Винстон надел на плечи тяжелые наплечники, на спине виднелся номер 32, глаза перекрывал шлем. Когда дело касалось игры, Винстон со всей серьезностью относился к ней (в отличие от химии). Не просто так ведь его выбрали капитаном команды.
Оставались считанные минуты до начала игры. Из волнения Винстон стал дышать ртом, с закрытыми глазами прислушивался к гулу с трибун. Весь мир покоился у него на плечах. Винстон чувствовал ответственность не только за честь школы, но и за свою.
Три, два, один… Игра началась.
Я тем временем неуверенно шагала пустыми школьными коридорами. Мама ждала меня в кабинете директора. В здании школы было пусто. И среди этой молчаливой пустоты мне хотелось крикнуть, чтобы мой голос прошелся по этим стенам, шкафчиках, потолку и полу, хотелось быть везде и нигде одновременно.
Со школьного двора слышался гул. На поле началась игра, как и в моем сердце. Секретарь в приемной встретила меня с улыбкой на лице. Было бы и мне чему радоваться. Я выдавила из себя саркастичную улыбку, что подействовало на неё как яд, заставив стереть фальшиво-приятную гримасу с лица.
- Проходи уже, - строгим голосом велела мне женщина.
Я неуверенно зашла в кабинет. Оказавшись внутри первым делом взглянула на мать, пытаясь понять истинное положение дел, насколько всё было плохо. Я не могла понять её настроения, но заметила чем-то опечаленное выражение лица директора, что теперь не спускал с меня бдительного подозрительного взгляда. Казалось, будто я Ларе не газировку вылила на голову, а что-то более ядовитое, что разъело волосы на её голове.
- Мисс Морис, вчера мать миссис Митчелл позвонила мне домой лично и сообщила о происшествии, что случилось на стадионе. Будто вы вылили на голову её дочери содержимое бутылки с газировкой и высыпали пачку с вредной пищей. Также она рассказала, как вы пригрозили её дочери, чтобы та молчала, из-за чего последовательно к миссис Митчелл информация дошла через посредников, свидетелей этого происшествия. Вы можете сказать что-то по этому поводу?
Две пары глаз уставились на меня, выжидая правды (или хотя бы пары тройки слов в ответ). Но я продолжала молчать, переваривая информацию. На меня нажаловалась не Лара. Бинго, Тиффани! Гениально! Нет, это не всё. Не всё!
- Я никому не угрожала! – крикнула я неожиданно для самой себя.
- Морис, я знаю, как сложно признать свою вину, но отступить назад ты не можешь. Наказания тебе не избежать, - спокойным усыпающим голосом продолжал мужчина.
- Что я тогда здесь делаю? Что вы тогда хотите от меня услышать? – я выпрямила спину, начала активно жестикулировать руками и кричать. Поймав на себе рассерженный мамин взгляд, я вновь опустила плечи, руки положила на колени, как маленькая, и заткнулась, виновато опустив голову вниз.
- Мы уже всё согласовали. Тебя сюда позвали, только чтобы огласить приговор, - мамин голос звучал строго. «Я верю тебе», - сказала она накануне. А вот я уже перестала верить ей, невзирая на её убеждения.