Побродив вдоволь между полками вдоль и поперек, я остановилась у раздела современной литературы. Оглянулась по сторонам, но и здесь не было. Я достаю книгу, на корешке которой серебряными буквами было выведено название. «Сумерки». Осторожно открыла книгу и прочитала первую страницу. За первой вторую, и это завлекло меня. Сев на пол, я спиной прислонилась к книжному шкафу у стены, полностью погрузившись в чтение.
Внезапно неподалеку донесся чей-то голос, пробивающейся сквозь моё подсознание. Он явно не принадлежал миссис Бейкер, скорее кому-то из учеников. Закрыв книгу, я придержала пальцем страницу, на которой остановилась. На коленках подползла к шкафу справа от меня, откуда послышался голос.
- Нет, он ничего не знает, - голос принадлежал девушке. Она говорила шепотом, и я с трудом могла распознать, кому принадлежал этот голос. Пока у меня в мозгу происходил звуковой поиск.
- Ты умеешь маскироваться, - этот голос я могла узнать из тысячи. Он принадлежал мистеру Миллеру, учителю литературы. За лишь за первый учебный месяц я столько раз вступала с ним в дискуссию, что его голос иногда у меня прокручивался в голове.
Затем последовали звуки поцелуев, сопровождаемые неприятными слуху причмокиваниями, от чего меня начинало тошнить от этого.
- Ты уверен, что здесь нас никто не поймает? – девушка тихо засмеялась. По крайней мере, попыталась сделать это тихо. Но так тихо мог смеяться только один человек…
- Бренда, - прошептала я себе под нос и сразу же закрыла рот обеими ладонями, чтобы не выдать себя.
- Сегодня вечером встретимся? – спросил мужчина, после чего я снова услышала чмоканье губ и «тихий» смех девушки.
- Нет, сегодня мы с Винни идем в кино, поэтому… Прости, - у меня перед глазами начали всплывать надутые розовые губки Бренды, отчего меня стало ещё больше тошнить.
- Скоро твой отец вернется с Филадельфии, и наши встречи уже не будут такими частыми, как сейчас.
- Ладно, я что-то придумаю, - ответила она, сладко растягивая каждое слово, а затем они снова слились в слюнявом поцелуе. Господи, какая же это мерзость. Мне всегда было противно смотреть на то, как Винстон крепко прижимал к себе Бренду и целовал её в губы, но представить, как это делал мистер Миллер, было в сто раз хуже. Нет, в тысячу! В миллион! Услышав удаляющиеся шаги, мне оставалось лишь мысленно молюсь, чтобы они не пошли в мою сторону и не заметили меня. Я схватила книгу, раскрыла её прямо напротив лица, как это делалось в дешевых детективных романах в надежде, что эта маскировка может меня спасти. К счастью, она мне не понадобилась.
Я стала считать про себя секунды, восстанавливая дыхание. Всё тело охватило странное ощущение, будто это меня подловили на подобном. Вот вам и Бренда, дочь священника. В детстве о таких девочках у меня было совершенно другое представление, но когда-нибудь стереотипы должны были всё же развеяться под силой мнимого ветра реальности.
Тем временем Винстон сидел на занятии философии. Он был одним из немногих, кто выбрал этот предмет из-за глубоких разговоров. На этом уроке можно было просто посидеть и рассуждать о жизни. Практически все сорок пять минут профессор без умолку говорил. Даже внешне он был похож на философа. Седые волосы, на затылке лысина, которую прикрывала широкая шляпа, длинная борода была совсем, как у Санты, и старый костюм, от которого пахло старостью. Не знаю, каким образом, но у него всегда находилась тема для разговора, и всегда это было что-то актуальное. Время от времени он задавал некий вопрос, и дома каждый должен быть написать свои мысли на этот счет. Это был один из самых любимых предметов Винстона после литературы (хотя, так было до того времени, как он узнал кое-что).
В тот день Винстон сидел возле окна и смотрел на птиц, улетающих вдаль, когда его мысли кружили вокруг одного – инцидент в столовой. Почему-то ему было не по себе. Когда всё произошло, он ничего не сделал, став осторонь и наблюдая за тем, как все смеялись и что-то кричали девчонке, что жила в окне напротив. А мог ли Винстон вообще что-либо сделать? Скорее да, чем нет. Если бы он защитил меня, никто не стал бы против него. Но, в любом случае, он не сделал ничего вообще.
Винстон даже не слушал, о чем говорили на занятии, что было совершенно на него не похоже. Совесть изгрызала его изнутри. Глаза парня прикипели к виду за окном. Желто горячие листья крепко держались за ветви, пока у них была возможность жить, ведь ещё немного и для них наступит смерть. Когда солнце немного ослабнет, порывы ветра станут сильнее и чаще, тогда они сорвутся с места и осядут на землю. Люди будут безразлично проходить по ним, раздавливая тяжелой подошвой обуви, позабыв об их прежней красоте.