- Прифет, - белая пена потекла по подбородку, но после вчерашнего её, наверное, уже ничего не могло испугать или удивить. Девушка тихо засмеялась. Действительно тихо! Вовсе не как Бренда. Что-то она засела в моей голове, стоит перестать их сравнивать, потому что это бесполезно.
- Ты в порядке? – она стала у меня за спиной и начала переодеваться. Похоже, незнакомка совсем не переживала о том, что кто-то мог войти, когда не постеснялась раздеться догола и не спешила одеваться.
- Да. Шпашибо, - ответила я, сплевывая. – Уже гораздо лучше, - продолжила, когда рот был свободным.
- Как тебя зовут? – внезапно спросила девушка. Наши глаза встретились в отражении зеркала. Я в ту же секунду опустила их вниз, будто меня застали на чем-то постыдном.
- Тиффани, - ответила я, когда начала небрежно умывать лицо. Девушка, уже переодетая, подошла к соседнему умывальнику и принялась расчесывать волосы, искоса продолжая наблюдать за мной.
- Эшли, - она мило улыбнулась, когда моя улыбка оставалась лишь жалкой попыткой казаться милой. – Ладно, до встречи, Тиффани, - сказала девушка и, взмахнув волосами, вышла из комнаты. Мое имя в её исполнение звучало несколько странно. На миг я просто остолбенела. Но когда в комнату вошла другая женщина, я будто опомнилась. Расчесав волосы, я сложила вещи обратно в рюкзак и вернулась в комнату.
Винстон сидел на кровати и задумчиво смотрел в одну точку. Честно говоря, я почти была уверенна, что он всё ещё говорил по телефону с Брендой о своей бесконечной любви и бла бла бла. Но на самом деле, набрав номер девушки, Винстон обменялся с ней всего-то несколькими словами. Голос Бренды звучал несколько обеспокоено, и когда Винни спросил, всё ли в порядке, она ответила, что расскажет ему обо всем по приезде и ни днем ранее. Её голос звучал действительно тихо и даже опечалено. Это озадачило парня, что можно было понять по его застывшему выражению лица.
- Всё в порядке? – глупый вопрос, на который никогда не стоит ждать правды, но который уже превратился в клише.
- Да, - одна фальшивая улыбка равна моему одному тяжелому вздоху.
В следующие несколько минут мы переоделись, развернутые друг к другу спинами, сложили вещи и покинули комнату. Винстон предлагал оставить здесь что-то свое, сродни метки, чтобы непременно вернутся ещё раз однажды (похоже, эту «традицию» он сам придумал), но, по правде говоря, мне не хотелось туда возвращаться.
Винстон сказал, что ночью съел все сэндвичи, ведь в любом случае, к утру они бы всё равно не дожили, поэтому я не сильно расстроилась. У нас оставалось сотня долларов и немного карманных денег (ну как немного – мама дала мне две сотни, чтобы я не голодала). Когда мы сдавали ключи, на рецепции никого не было, что, наверное, было к лучшему. Мы обещали съехать рано утром, а на часах было десять, поэтому мы оставили ключи на столе и по-тихому ушли. Хотя, правильнее всё же будет применить слово – смылись.
К моему же удивлению, напротив хостела было придорожное кафе под странным названием «Оленьи рога». Не то, чтобы меня пугало название, скорее я просто опасалась, что заведение могло бы принадлежать тому же человеку, которому принадлежит хостел. Если читатель забыл, почему я так не люблю этого человека, то напомню, что он жутко скупой человек, которых мне сродни не приходилось встречать (хотя фактически и его мне не посчастливилось встретить, но это не имеет значения).
Как только мы зашли внутрь заведение, напоминающего снаружи хижину, я сразу почувствовала тепло. Посредине небольшого зала находился камин, который и был главным источником обвивающего моего тела тепла. Там было много свободных столиков (а если быть точнее, то все), и мы сели за первый попавшейся.
Я начала рассматривать интерьер, который был, как не странно, не скромным. Грубый дубовый стол и тяжелые стулья, что практически невозможно было сдвинуть с места. На стенах висело ружье, которое дополняли головы бедных животных, стеклянные и мертвые глаза которых наблюдали за нами, тая в себе немой упрек. В глубине души, я надеялась всё же, что они были ненастоящими, но Винстон, кажется, был убежден в обратном. Он осматривал всё вокруг с большим энтузиазмом. Кажется, он чувствовал себя здесь комфортнее меня.