Было ли правильным заставлять себя забывать об этом? Это было бы несомненно проще, но я не была уверенна, что готова была играть в игры с забвением, как бы сильно его не желала. Словно должно было свершиться что-то в разы хуже, чтобы я решилась, сделала шаг и прыгнула в бездну иллюзорного удовольствия, стала Алисой в самопровозглашенной стране чудес. В то же время мне так дико захотелось почувствовать, как это было не чувствовать ничего. Это желание было странным и неожиданным. Оно было сумасшедшим.
Я открыла дверцу шкафчика, что располагалось сразу за зеркалом, и бросила туда емкость, отбросив дурные мысли, что внезапно пронеслись вихрем в голове.
Взяв себя в руки, я решила занять у Сисси и косметику (или же у мамы Майка, до сих пор не знаю, кому она принадлежала). Платье требовало большего убранства. Если я уж начала превращаться в девчонку, так должна была довести это дело до конца. Подвела карандашом глаза, накрасила губы розовой помадой. Это было так непохоже на меня, но мне даже понравилось, как смотрелся розовый цвет на мне.
Покинув ванную, оставив там желания испробовать то, что никогда прежде даже не оказывалось в моих руках. Мысль нюхнуть для храбрости рассеивалась, хоть и на затворках подсознания крепко укрепилась, представляя опасность того, что однажды она ещё выйдет наружу.
Я обнаружила Майка на кухне. Он уже был готов. На нем были чёрная футболка, поверх которой надета красная рубашка в клетку, и чёрные джинсы. Почему я не родилась парнем?
– Классно, теперь ты даже на девушку похожа, – Майкл явно удивился, но всё же не потерял остроумия и тут же подкольнул меня.
– Я была бы не против и дальше выглядеть, как нечто среднее между парнем и девушкой, – я улыбнулась, потянувшись за печеньем. – А разве Сисси сейчас не в Калифорнии?
– Её старые вещи остались здесь. А вообще, она приедет только на Рождество со своим новым бойфрендом, – парень скривил рожицу, на что я лишь рассмеялась в ответ. Новый бойфренд… Мне бы со старым решить что-то.
– Ладно, нам уже пора, – Майкл взглянул на часы, и мы вышли из дома.
В платье действительно было очень холодно. Я растянула рукава куртки и натянула на голову капюшон, что едва спасало. Мечтала поскорее оказаться в прогретом салоне автомобиля, но Майк, как на зло не мог с первого раза смог попасть ключом в скважину, чтобы запереть свой чёртов дом. Его пальцы дрожали, а щеки за считанные секунды покраснели.
– Чёрт, ты была права. На улице очень холодно, – сказал парень, когда мы уже уселись в машине. Прежде чем выехать, Майкл включил подогрев, и следующие минут десять мы ждали, пока салон прогреется. Когда тепло понемногу выгоняло из моего тела холод, я даже расстегнула куртку.
Когда мы всё же двинулись с места, парень включил радио, где играла очередная поп-песня с неизменным любовным мотивом.
– Я так боюсь, – вслух произнесла я.
– Ты глупая.
– Уровень трусости человека не определяет его интеллекта.
– Мне всё равно. Ты в любом случае глупая, – ответил Майк, и наш маленький диалог подошел к концу.
И снова молчание. И снова мой внутренней голос терзал меня. «Ты дура! Дура, дура, дура!!! Ты всё испортила и сейчас намереваешься испортить всё ещё больше?». Боже, нет! Я хотела всё исправить! Но кому я пыталась это доказать? Самой себе? Эти голоса звучали в голове постоянно. И я не могла их унять, остановив их беспрерывный поток хоть ненадолго.
Закрывала глаза, когда один и тот же голос заново стал разбиваться на множество других одинаковых, что продолжали разрывать голову изнутри. И утихли они все разом, лишь когда машина затормозила напротив Большого белого дома. Множество фонариков и гирлянд освещали его. Изнутри светили разноцветные огни. Музыка звучала громко, но общий шум всё же был громче её. Кто-то выбрался во двор, кто-то оставался в доме. Это место всё ещё выдавалось отвратительным, но, похоже, что пути обратно не было.
– Ладно, выходим из машины. Иди следом за мной и никаких лишних движений, поняла? – серьезным тоном спросил Майк, и я кивнула в ответ. С каждой секундой я чувствовала, как страх всё уверенней притрагивался тонкими длинными пальцами к моей несчастной душонке, сдавливая её в железных тесках, не позволяя даже вздохнуть. В последний раз так страшно было… А впрочем, наверное, всё же не было.