На Рождество врачи разрешили мне побыть дома несколько дней, но эта перспектива меня не особо радовала. С того момента, у меня начинают появляться некие проблески в памяти, но все воспоминания расплывчаты.
Оставаясь дома, я едва ли не каждый час проводила, сидя на подоконнике и глядя молчаливо в окно. Долли сидел у меня на коленях, я поглаживала его, но, кажется, даже он чувствовал неладное в моем поведение.
Тихий стук в дверь. Я, будто и не обратила на это внимания, продолжив сидеть на месте, как ни в чем не бывало. На тело навалилась усталость. Я не была способна делать что-либо и в первую очередь принимать в своем скромном уголке гостей, кто бы это ни был.
– Можно? – это была Меган. Это было первое Рождество, когда мы остались дома, поэтому меня должно было удивить, что она приехала к нам, когда по обычаю мы с мамой приезжали в гости к неё и её семье.
– Ты уже всё равно вошла, – я пожала плечами. Долли соскочил с места и весело, виляя хвостом, подбежал к Меган. Он любил её (как многих других). Присев на кровать, девушка начала гладить собаку, только она ведь не для этого сюда пришла.
– Выглядишь неважно, – сказала (или скорее констатировала факт) Меган.
– Чувствую себя так же, – я снова пожала плечами, не отводя взгляда от кроваво-красного заката, что обозначал окончание ещё одного бренного дня.
– Что с тобой, Тиффани? Почему ты постоянно молчишь и смотришь в окно? Ты никогда не была такой. Тебе всегда было плевать на всё и всех, ты всегда шутила и смеялась, а что стало с тобой теперь? – нетерпеливо затараторила девушка. Её действительно волновало моё состояние, но я не могу быть уверенной, что чувствовала что-либо в тот момент.
– Наверное, раньше я просто притворялась. Потому что это было невыносимо на самом деле, – я прислонилась лбом к холодному стеклу, а затем прикрыла глаза. Не знаю, говорила ли я до этого, но это был первый разговор, что я запомнила.
– Всё будет в порядке, Тиф, – Меган подошла ко мне и нежно обняла за плечи. Без преувеличений она всегда была моей единственной поддержкой. С Майком мы дружили, но, на самом деле, никогда не были близки, но с Меган мне было хорошо. Она была моим единственным другом всё время.
Я ничего ей не ответила. Не было сил говорить что-либо, убеждать её в обратном, ведь всё действительно могло ещё быть в порядке. Просто я не была готова к тому, чтобы всё наладилось.
– Надеюсь, увидеть тебя сегодня за ужином вместе со всеми, – Мег поцеловала меня в лоб и ушла.
Не знаю, что произошло со мной в тот момент, но я просто соскочила с подоконника, выгнала из комнаты Долли (практически вышвырнула его), заперлась внутри, а затем начала всё крушить. Будто внутри меня вновь пробудилась ненависть ко всему окружающему. Не знаю, как иначе это можно назвать! Я разбросала все книги, перекинула столик у кровати, сбросила со стола все тетради, сорвала с кровати простыни, разбросала подушки. Это было время моего сумасшествия. Но затем я обессиленно упала на пол и начала реветь, чувствуя как сил не осталось. И мне не становилось от этого легче, разве что только хуже. Хотелось кричать, что было силы, но открыв рот, я издавала лишь пустой звук. Из меня вырывались лишь всхлипы и проклятья.
На улице становилось всё темнее. В душе тоже не было проблесков света. В окне напротив загорелся свет. Винстон сидел на кровати. Одна его нога свисала, глаза были закрыты. Парень слушал музыку. Наблюдая за ним, я так и не спустилась к ужину.
На следующий день меня разбудил смех, что доносился из-за двери. Я и не заметила, как уснула на полу, посреди всего того хаоса, что сотворила накануне. Я могла распознать голос Меган, лай Долли и ещё чей-то голос. Стук в дверь заставил меня встревожиться. Тревога и беспокойство – первые чувства, посетившие меня после абсолютного равнодушия. Надо же… Почему это не были чувство радости или счастья, или вообще что-либо позитивное?
Промолчав, я надеялась, что Меган уйдет, поняв намёк, что я не хотела ни с кем разговаривать или видеться, впрочем, как продолжалось уже несколько дней к ряду.
– Тиффани, хватит притворяться больной. Выходи, – голос Майка заставил меня вздрогнуть.
– Тиффани, выходи! – с ними был и Винстон. Кажется, они играли в игру под названием «Давайте, вынудим Тиффани выйти из её комнаты» (или просто достанем её).
– Тиииф! – протянула Меган, и они все вместе засмеялись. Этот смех. Он бередил душу. Смех слышен повсюду! Гадкий громогласный смех, сопровождающий меня повсюду – особенно в школе. Я ненавидела его, проклинала, вместе с людьми, которые безжалостно смеялись.