— Это… Ужасно, — сочувственно проговорила Елена, выслушав первородного. — Значит, встретились два одиночества?
— Я не верю в случайности, Елена Гилберт, — покачал головой Клаус.
— Что ж, значит так тому и быть, — заключила девушка. — Что ты делаешь вечером? Я знаю одно местечко, где потрясающе играют джаз.
*
Кто бы мог подумать, что Елена Гилберт станет его лекарством от одиночества и безумия?
Кто бы мог подумать, что он сам станет врачевателем для ее исстрадавшейся души?
Маноск стал их приютом, их убежищем, их общим новым началом — и они узнавали друг друга с новой стороны, они раскрывались друг перед другом, они учились доверять друг другу и понимать друг друга.
Для начала это была просто дружба — дружба двух печальных одиночек, но со временем все изменилось.
Впервые поцеловав ее и получив отклик, Никлаус Майклсон ощутил нечто, весьма похожее на умиротворение: у него впереди была вечность, и осознание того, что теперь ему есть, с кем эту вечность разделить, было бесценным.
Елена Гилберт стала его спасением — и он отплатил ей тем же.
========== Тео Рейкен/Элисон ДиЛаурентис. PLL/TW. ==========
[Элисон во вселенной Волчонка, она — банши]
— Все мы злодеи в глубине души, — говорит Элисон рассеянно и глядит куда-то вдаль, поверх его головы.
Ей нравится избегать его взгляда и ускользать от его прикосновений — она любит опасные игры. Ей кажется, что удача всегда будет на ее стороне — до Тео Рейкена у нее не случалось стоящих соперников, а он пока играет гладко и не нарушает установленные ею правила, и потому она беспечно не чует подвоха.
И он, и она друг друга недооценивают, вот в чем дело.
— Я знаю твой секрет, — говорит Элисон и таинственно улыбается, а когда он спрашивает, какой именно, то лишь прижимает палец к губам, призывая его к тишине.
Она умеет хранить секреты — вот в чем дело.
Вот только Тео на это плевать — он презирает секреты и их хранителей так же, как презирает тех, кто не видит ни черта дальше своего носа.
У Тео иные цели, у Тео иные методы, глубокие поцелуи на заднем сидении его машины — это просто способ расслабиться.
Ее кожа под его пальцами такая тонкая, такая уязвимая и нежная, так и манит выпустить волчьи когти и вспороть ее, оставив кровавые полосы на память.
Вот только не выживет — он уже такое проходил, все эти белокурые девочки с кукольной внешностью непременно умирают, и их призраки осаждают его по ночам, картинно рыдая в его кошмарных снах и вопрошая «за что?»
— Я кое-что слышу иногда, по ночам. Когда все спят, — теперь она хочет, чтобы Тео тоже знал ее секреты.
Ему это не нужно, вот в чем дело.
Да только ДиЛаурентис все равно рассказывает, а он почему-то слушает, и она все еще кажется ему наивной дурочкой, заигравшейся в стерву из старшей школы, но ее образ в целом становится более интересным.
Возможно, он сможет использовать ее не только для секса.
— Когда я кричу, кто-то умирает, — шепчет Элисон, и, наверное, ждет, что он испугается, но Тео-то знает, как работает сила банши.
— Ты не призываешь смерть, ты ее лишь чувствуешь, — роняет он отрезвляюще. — У тебя нет власти. Но… Ты хотела бы?
— Да, — признается Элисон, даже не раздумывая.
Все мы злодеи в глубине души, вот в чем дело.
— Умирать не страшно, — обещает он. — Быть химерой — удивительно. Ты научишься призывать смерть, если доверишься мне.
— А если я призову твою?
— Я бы хотел испытать, каково это, — улыбается Рейкен, а она подставляет ему свое беззащитное горло и позволяет ввести себе сыворотку Докторов.
Она умирает в серебряной луже — на заднем сидении его машины, обнаженная и уверенная в том, что вскоре ее власть над другими станет безграничной.
Она оптимистка, вот в чем дело.
Тео не сказал ей о том, что он — ее альфа, и все ее способности принадлежат ему.
Она привыкла выигрывать, тем приятнее будет поставить ее на место.
У него — иные цели и иные методы, и раз уж она готова примкнуть к злодеям, то пусть учится настоящему коварству.
— Любви нет, — говорит Элисон, когда воскресает у подножия Неметона. — Ведь ты обманул меня, правда?
— Тебе понравится со временем, — уверяет ее Тео, накидывая ей на плечи свою куртку.
— А тебе — нет, — злорадно усмехается она и демонстрирует ему свое запястье, где клеймом проступает его имя, но имя, выжженное самой судьбой буквами слишком крохотными, чтобы позволить ему быть доминантом.
— Это невозможно! — рычит Рейкен и скалит клыки, но запястье вспыхивает огнем: имя Элисон проступает крупными буквами, втаптывающими его в грязь.
— Тебе понадобится все свое красноречие для того, чтобы убедить меня в том, что любовь все-таки существует, — говорит Элисон.
Они соулмейты, вот в чем дело.
И пощады не будет.
========== Реджина Миллс/Элайджа Майклсон. OUAT/TO. ==========
Когда ты Злая Королева, то положение невольно обязывает.
Реджина Миллс слишком долго была заложницей своего сказочного образа — так долго, что едва не потеряла себя настоящую.
К счастью, она вовремя осознала, что стоит на самом краю пропасти, шагнув в которую она уже не сможет вернуться обратно.
Легко ли далось ей решение покинуть Сторибрук навсегда и начать новую жизнь, в которой она больше не будет ни мэром города, ни приемной матерью, стремящейся стать родной, ни Злой Королевой, желающей подобреть, но бесконечно срывающейся в рецидив?
Конечно, нет.
Она обдумывала это долгие месяцы, взвешивала все «за» и «против» снова и снова терзалась сомнениями и попеременно исполнялась решимости, но в конце концов пришла к выводу, что лишь ее окончательный отъезд освободит их всех — и ее саму, и Генри, и Эмму, и Прекрасных, и всех-всех, кто обитал в Сторибруке.
В первую очередь — ее саму.
Да, это было несколько эгоистично.
Но Реджина Миллс хотела жить — и жить счастливо, а в Сторибруке у нее на это не было ни малейшего шанса.
Ей помог мистер Голд — кто, как не Румпельштильцхен, еще смог бы придумать, как обойти проклятие Сторбрука и сберечь при этом не только свою память, но и свои силы?
Возможно, ей не стоило делать на этом акцент — возможно, стоило отречься от магии в пользу абсолютной «нормальности», но Реджина желала оставаться собой. Не Злой Королевой больше, но все той же женщиной, которая обуздала магию.
Первые несколько месяцев своей новой, свободной жизни, Реджина посвятила путешествиям — она наслаждалась возможностью передвигаться вольно и дышать полной грудью, заводить новые знакомства и представать в глазах незнакомцев не априори шаблонной злодейкой, от которой только и жди подвоха, а очаровательной женщиной, к которой так и тянет, словно магнитом.
Это было волшебно — и не требовало ни капельки магии при всем при том!
В городе Маноск, что во Франции, Реджина задержалась — это было удивительное, тихое местечко с потрясающими видами и культурными памятниками, уехать отсюда так просто было бы настоящим кощунством.
К тому же, она, прогуливаясь как-то вечером, случайно наткнулась на небольшой уютный бар, где играл потрясающие и пронизывающие до глубины души мелодии пианист, чьи руки так невесомо и умело порхали по клавишам, что хотелось плакать от переполняющих тебя эмоций во время прослушивания.
Реджина стала бывать в этом баре каждый день — она заказывала кофе и наслаждалась музыкой, порой выпивала немного коньяку и затем возвращалась в свою арендованную квартирку в прекрасном расположении духа и с мыслями об этом великолепном музыканте.