Когда люди созданные друг для друга, встречаются — это чудо, когда встречаются два созданных друг для друга вампира — это больше похоже на катастрофу.
Не для вампиров, нет — для окружающих.
Для горничных, например.
///
У них в холодильнике пакеты с донорской кровью ровными стопочками, тихое «oh, death» нараспев из радиоприемника, огонь в камине и поддельная медвежья шкура перед ним — Кол не любит фальшивки, но Лекси отказывается по вечерам валяться на натуральном меху, она жалеет всех и каждого, медведей в том числе.
Ее забота о Стефане Сальваторе для Кола такое же гиблое дело, как спасение медведей посредством покупки поддельных шкур, но все же он никогда не скажет этого вслух. Если Лекси попросит, он поможет ей угомонить Риппера и будет нянчить его вместе с нею неделями напролет — такова сила любви, ребята. Кол иногда ловит себя на мысли, что сам не заметил, как стал до противного х о р о ш и м парнем — но находясь рядом с этой женщиной, он не чувствует, что принес себя в жертву.
Лекси против убийств, против убийств уже слишком давно, чтобы вот так просто поступиться своими принципами, но иной раз, заставая Кола с окровавленным ртом рядом с истерзанным телом, она думает: «к черту! мы же хищники! пусть только сегодня, только на этот раз… этого не повторится снова.»
Если бы о ее маленьком секрете знал Стефан, он никогда бы не позволил ей снова поучать его. Но Стефан не знает, к счастью — потому что Стефана нужно спасать.
А Кол не такой, ему не спасение нужно, а вера, любовь, поддержка. Лекси должно быть стыдно — она влюбилась в плохиша, который никогда не изменится, и это ли не лицемерно? Втайне она и сама наслаждается реками крови, которые время от времени проливает Кол.
Даже если она и лицемерка, всегда можно сказать, что всему виной любовь.
— Ты любишь меня, детка?
— Больше всего на свете, засранец. Больше всего на свете.
Аминь — вот и весь сказ.
========== Стайлз Стилински/Елена Гилберт. TW/TVD. ==========
[Стайлз во вселенной «Дневников Вампира». Клаудия Стилински умерла, когда Стайлзу было 16 лет]
Однажды, говорил его отец, наступает такой момент, когда стоит рискнуть. Наплевать на страх, забыть о неловкости и смущении, перебороть все на свете дерьмо, мешающее тебе это сделать. Никто не гарантирует тебе успех, вот в чем соль. Ты получаешь все, или ничего — но даже если результатом окажется то самое «ничего», ты все равно не проиграешь. Потому что как бы ты ни было, ты будешь знать — ты смог. Ты сильнее, чем думали все вокруг. Сильнее даже, чем думал ты сам.
Стайлз Стилински не то, чтобы особенно любил эти минутки философии от отца, но иногда он реально говорил важные вещи. У них никогда не было так уж много свободного времени, чтобы болтать о всяком: до того, как умерла мама, отец много работал, а уж после ее смерти и подавно. Стайлз, в свою очередь, взял с него пример и замкнулся на учебе.
Мелисса МакКолл однажды сказала, что они оба сойдут с ума от перенапряжения, если продолжат в том же духе. Отец прислушивался к этой женщине — пожалуй, после смерти мамы миссис МакКолл единственная поддерживала их и пыталась как-то помочь, — и потому попытался внять гласу разума в ее лице, рассудив все немного по-своему.
Он уволился со свой должности в полицейскому участке БиконХиллз, запросил перевод по округу на должность менее ответственную и трудоемкую, и в конечном итоге принял решение, убедившись, что старшая школа в городке под названием Мистик-Фоллз подойдет его сыну.
Так они и переехали — чтобы не сойти с ума и не взорваться от того самого перенапряжения, до которого методично себя доводили, притворяясь при том, что все прекрасно.
В Мистик-Фоллз жизнь потекла несколько иначе — здесь и Стайлз, и Ноа Стилински каждый по-своему утешились. Ноа больше не был шерифом, но он получил место помощника шерифа, и шериф Фобс оказалась вполне приятной женщиной, с которой Стилински очень сблизился. У них не назревало романа, ничего такого, но они в самом деле стали хорошими друзьями, и Элизабет часто звала своего помощника к себе на барбекю по выходным.
Барбекю, так уж вышло, готовили дети: гиперактивный и несколько гикнутый Стайлз, и не менее гиперактивная и несколько замороченная на контроле Кэролайн.
Поначалу эти двое не особенно поладили, но пара-тройка барбекю все же свела их поближе, так что со временем младшие Стилински и Форбс тоже стали хорошими друзьями.
У них нашлось множество схожих интересов, и даже проблемы у них, как оказалось, тоже из одной оперы.
— Безответно влюбиться в тихоню — ну что может быть более унылым и в то же время более переживательным? — вздыхала Кэролайн, когда Мэтт Донован на своем старом раздолбанном пикапе криво пристраивался на школьной парковке.
— Не знаю, как по мне, так это лучше, чем влюбиться в местную суперзвезду, которая разобьет тебе сердце, — парировал Стайлз, помогая подруге выбраться из не менее старого и раздолбанного, чем пикап Донована, джипа, который он недавно купил на скопленные карманные деньги. — Любить тихонь не так волнительно, как любить всеобщих любимцев, но это не умаляет ценности наших чувств.
— Но это уныло, — гнула свое Кэролайн. — Если бы я влюбилась, например, в Локвуда, все было бы иначе! Он бы терзал мое бедное сердечко, но жизнь моя была бы похожа на фейерверки! Быть влюбленной в Мэтта — это ни черта не фейерверки. Это всего-то — наблюдать за ним в его смену в Гриле. Знаешь, что он там делает? Ящики с пивом таскает на склад, — со скучающей гримаской сообщила она.
— Не утрируй, Кэр, — отмахнулся Стилински. — Я счастлив быть влюбленным в Елену, потому что она особенная. Да, она совсем не такая взрывная и яркая, как ты, например, но вот влюбись я в тебя, ты бы точно меня высмеяла при всех, а она разве так сделает?
— Считаешь меня стервой, что ли? — сощурилась Кэролайн. — Стилински, я тебя уничтожу! И на самом деле, откуда тебе знать, что она бы тоже тебя не высмеяла? Не такая уж она и хорошая, между прочим!
— «Тоже» обозначает, что ты б меня все-таки высмеяла, да? — тут же уцепился за фразу Стайлз. — Так и знал, что ты стерва! Так и знал!
— Ну, может быть, совсем немного, — созналась Кэролайн. — Но серьезно, Стилински, думаешь, Елена на такое не способна?..
Елена не была способна на такое — Стайлз головы бы дал на отсечение, так он в этом был уверен. Как, увы, был уверен и в том, что она абсолютно не видит в нем своего бойфренда.
Они сдружились благодаря Кэролайн: ну, как, сдружились — Стайлз втюрился в нее без памяти, а она давала ему почитать свои любимые книги, звала к себе на чай и предлагала вместе сходить в кино, брала поносить его толстовки и доверяла ему свои маленькие милые секретики, но никогда, никогда она не смотрела на него так же, как он смотрел на нее. Для Елены Гилберт Стайлз был примерно на том же уровне, что ее младший брат Джереми — и только-то.
Иногда Стайлза это доставало. Он хотел бы стать круче, хотел бы привлекать ее именно как парень, а не как друг, но он слишком много болтал, слишком мало занимался спортом и был слишком прямолинейным и смешным, чтобы стоять вровень с теми школьными красавчиками, на которых засматривалась Елена. Да, иногда его это доставало, но что он мог поделать? Сердцу не прикажешь, увы…
Впрочем, этим летом произошло кое-что страшное, что несколько изменило их с Еленой отношения.
Она попала в автокатастрофу вместе со своими родителями и, так уж вышло, сама выжила, но лишилась и матери, и отца в одночасье.
Она была убита горем, замкнулась в себе — винила себя, хотя ее вины в случившемся, конечно же, не было. Даже ее младший брат винил ее — ох и придурок же он был!
Стайлз понимал ее — он и сам не так уж давно потерял мать, и ему были знакомы все те чувства, которые теперь обуревали Елену, поэтому он поддерживал ее изо всех сил, и именно благодаря ему к началу нового учебного года она вновь была способна улыбаться и пыталась жить если не как прежде, то хотя бы перестала тотально замыкаться в себе.