И пусть смеётся. Главное, что ты не сожалеешь. Предчувствуя свою смерть, ты решаешь быть рядом с той, что затронула сердце, закаленное в битвах, в охотах на мясо животных и таких людей, как она. Хочешь безумно есть, но сдерживаешься. Ведь сейчас важно совсем не это.
Девушка не уснёт. А ты не подойдёшь. Но и не уйдёшь. Постараешься вырваться из запутанного лабиринта, но чем больше вдыхаешь её запах, заполнивший твой дом, чем чаще она кидает свой взгляд на тебя, чем меньше начинает дрожать, тем ещё глубже и дальше уходишь от выхода.
Этой ночью ты не поешь. Не сомкнёшь усталых глаз. Не повоешь на чертову луну, жалуясь на боль во всём теле. Этой ночью она не уснёт. Но останется жива, здорова и цела, о чём молилась та, смотря на тебя, и чего желал ты, наблюдая за ней.
Эта ночь станет последней в жизни монстра. И умрёт он не от пули вернувшихся охотников за девушкой, не от их острого ножа, вонзившегося в самое брюхо, которое так и не смогло в последний раз наполниться, и даже не от боли и ослабевшего в ранних боях тела. Умрёт из-за жадности, потому что сидел рядом с ней до самого рассвета, всё утро. Из-за глупости, потому что не нашёл силы сбежать, когда предоставлялась возможности. Из-за жертвы, потому что она изменила тебя. Из-за любви.
Будь это сказка, девушка могла бы заплакать в конце от жалости за животное, которое так надёжно сторожило этой тёмной и холодной ночью, от человеческого искреннего сочувствия, возможно, от вспыхнувшего нового чувства. Она бы заплакала и внесла в историю капельку счастья, чуть-чуть радости, совсем немного ответной любви. Но плакала она от другого счастья: свободна, спасена и жива. А преданность и верность были последними, кто составил компанию влюбившемуся, обезумевшему, потерявшему всё этой ночью волку.
Покойся с миром. С улыбкой, которую никто так и не увидит.
И ведь никто не поверит.