Теперь она умела выжидать, поэтому бросила следующие слова, глядя глаза в глаза. Не отрываясь, она хотела увидеть за его проклятой маской хоть что-то настоящее, хотя бы одну эмоцию, принадлежащую не Пересмешнику, но Петиру.
- Что он, по-вашему, делал?
«Невредимой?!» - Мизинцу показалось, что в это слово Санса вложила гораздо больше, чем выражало ее лицо, более напоминавшее ледяную маску. Надо же, девочка многому научилась, и уже гораздо лучше справляется с охватившим ее гневом, чем это было в Королевской гавани. Санса… Настанет день и она станет великолепной ученицей, если захочет брать уроки у того, кто действительно может научить ее хоть чему-то.
- Я приехал с рыцарями Долины на Север, тебе на помощь, - не отводя взгляд от девушки и ее спутницы, мужчина не пытался сократить расстояние между ними, и в то же время боролся с соблазном сделать это, а затем, прижав ее к своей груди, попытаться растопить сковавший ее лед. – Сейчас они расположились у Рва Кейлин.
О да, его пташки доносили слухи о садизме и жестокости Рамси. И, наверное, впервые он не до конца поверил этим слухам, легкомысленно посчитав, что этот грубый, неотесанный, ничего не смыслящий в подковёрных играх сильных мира сего, недавно узаконенный бастард, не посмеет показать свой нрав рядом с дочерью Нэда Старка. Наверное, впервые, за долгие годы Петир понимал, что просчитался, просчитался крупно, потеряв очень многое. И, наверное, впервые, он понимал, что ему нечего возразить на те слова, которые бросала ему в лицо рыжеволосая пташка, медленно сокращая расстояние между ними, отвечая ей лишь тяжелым вздохом и отводя взгляд, не в силах более смотреть в эти пронзительно-синие глаза.
Каждое ее слово было для Мизинца, словно удар кинжала по незаживающей ране, причиняющий невыносимую боль. Если бы не эта блондинистая Леди-рыцарь, маячившая позади Сансы, он давно бы отбросил все те принципы, благодаря которым стал тем, кем он есть сейчас, не раздумывая он бы увез ее отсюда, попытавшись хоть как-то уменьшить ту боль, которая сквозила в каждом ее движении, в каждом ее слове, не смотря на надетую маску презрения и холодности.
- Как вы думаете, что он делал со мной? – этот вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Лорд Харренхолла даже не сразу понял, о чем его спрашивает Санса.
Лишь спустя пару мгновений, полностью осмыслив ее вопрос, он, пристально смотря на нее, негромко произнес:
- Боюсь себе представить, - мысленно молясь всем известным богам о том, чтобы ни Санса, ни ее спутница не заметили той боли, которая пускай и не на долго, но поселилась в его взгляде. Боли от того, что он сам не смог уберечь ту, которую поклялся оберегать, от рук садиста и извращенца.
Вновь прозвучавший из уст рыжеволосой волчицы вопрос уже не был столь неожиданным. А повисшая затем на несколько мгновений пауза позволила Мизинцу хоть немного совладать с собой.
Не отводя взгляд, в котором еще были остатки боли, вызванной словами рыжеволосой, от Сансы, мужчина уже собирался ответить ей, но слова предательским комом застряли в горле, срываясь с губ каким-то несуразным хрипом.
В тишине этого места голос Тарт прозвучал подобно скрежету железа о железо. Бейлиш возненавидел Бриенну за каждое оброненное слово, за дерзкий тон и за каждое сделанное движение. Не уделяя ее персоне особого внимания, теперь в нем зарождалось желание уничтожить ее. Ведь на месте этой до невозможности непривлекательной воительницы должен быть он. Петир, а не это недоразумение, должен был защищать рыжеволосую птичку, которая попала в силки. Но он лишь коротко взглянул на спутницу Сансы, понимая, что не в состоянии ничего сейчас изменить.
Только после этого он нашел в себе силы негромко выдавить из себя:
- Он бил тебя?
Мужчине казалось, что эта пытка не закончится никогда, казалось, что Сансе доставляло удовольствие выпытывать у него о том, что вытворял с ней этот мерзавец.
- Санса, я… - Мизинец попытался прервать девушку, но ее уже было не остановить. Сжимая руку так, что ногти, впившись в ладонь, оставили на ней свои следы, позволяя мужчине хоть немного взять себя в руки, не выдавая себя, и выдохнул:
- Он резал тебя?
Усмешка, на мгновение скользнувшая по лицу Сансы, не должна была сулить ему ничего хорошего. Но на лице Лорда Бейлиша не дрогнул ни единый мускул, когда он отрицательно кивнул головой на ее вопрос, касаемо его знаний о Рамси, негромко произнеся:
- Это не так, - стараясь, чтобы его слова звучали как можно больше правдоподобно.
И уже в следующее мгновение, делая шаг навстречу рыжеволосой, добавил, разведя руки:
- Я совершил ужасную ошибку, недооценив незнакомца.
Каждое последующее слово, произнесенное девушкой, отдавалось в сердце Пересмешника гулкой болью. Прекрасно понимая, о чем говорит его Санса, он едва сдерживал себя, чтобы не подойти к ней, преодолев в два шага то расстояние, которое разделяло их, не прижать к себе, не запустить пальцы в медные волосы, накрывая губы поцелуем. Вместо этого он сумел всего лишь выдавить:
- Мне… очень… жаль.
Возвращаясь на север, назначая эту встречу, Пересмешник не учел лишь одного – своей собственной реакции на то, что стало с его Пташкой. Он думал, что эта часть его давно стерта. Оттого оказался в ловушке собственных игр.
- Твоя правда, – с легкостью выдохнул мужчина, в кой-то веки искренне признавая чью-то правоту. - И, поверь, я сдержу слово.
Лорд Бейлиш не сомневался ни в едином слове, которое сейчас бросала ему в лицо эта рыжеволосая девушка, столь стремительно преодолевшая этот путь превращения из наивной девчушки, приехавшей в Королевскую гавань, в Волчицу, не знавшую пощады к своим врагам. Вот только если бы она знала о том, что творится в его душе, когда она угрожала убить его, отдав приказ сопровождавшей ее Бриенне, если бы она догадывалась о том, что Мизинец не выносил того, как сильные мира сего, к которым можно было отнести и Сансу Старк, пускай и потерявшую практически всю свою семью, напоминали о том, кем он является на самом деле, вряд ли бы она произносила столь высокопарные речи. Он не сомневался в том, что теперь ей ничего не стоило отдать Бриенне Тарт приказ обезглавить его и та выполнит его, даже не раздумывая. Бросив короткий взгляд на маячившую позади рыжеволосой пташки белобрысую фигуру, уже потянувшуюся за мечом, он, лишь едва уловимо приподняв бровь, «поправляя» свою такую привычную маску, поинтересовался:
- Мне молить о пощаде?
И, не дожидаясь ответа, добавил:
- Если ты хочешь, так и быть.
Наслаждаясь эффектом, который произвели его слова, про себя отмечая, что в обороне Сансы, которая на первый взгляд казалась глухой и неприступной, все же обнаружилась брешь, мужчина медленно продолжил:
- Я сделаю все, что в моей власти, только скажи.
Но там, где секунду назад он нащупал брешь, уже стояла стена изо льда. И этот лед глядел на него синими глазами Леди Винтерфелла. Перед этим льдом он не имел права отступить, как не имел права на ошибку.
- Тогда я умру.
Лорд Харренхолла видел, как же его пташке хотелось казаться такой же гордой и неприступной, как ее мать. Но она еще не до конца прошла этот путь, в конце которого ее ожидает окончательное превращение из хрупкой и наивной Леди в Волчицу, которой суждено стать Хранительницей Севера. Ведь Старк прекрасно знает, что со своим братом и его одичалыми не удержит Север, и помощь Бейлиша сейчас необходима, но она отталкивала его, отправляя назад, в Ров Кейлин, надеясь на то, что их пути больше никогда не пересекутся.
Санса не знала только одного – того, насколько ее слова о том, что помощь Лорда ей не нужна боле, проходятся по рубцу, оставленному еще рыбкой Талли, вскрывая его, оставляя на его месте свежую рану. Как и не знала того, что выступивший на короткое время, пока длился разговор, Петир Бейлиш, умело спрятанный до этого за маской Пересмешника, вновь вернулся на давно облюбованное место «зализывать» эту рану.