Но улыбка практически сразу исчезла с лица Пересмешника, стоило Сансе заговорить о варгах. Неведомые создания, в существование которых он долгое время не верил, считая их всего лишь легендами.
Чаячий городок накрывает душный летний вечер. Шум в порту постепенно стихает. Но Петир не торопится покидать свою комнатушку в портовой таможне. Практически догоревшая свеча трещит, ее пламя мечется из стороны в сторону, отбрасывая на стены и на окружающие предметы неровный свет. Но Бейлиш, несколько месяцев назад, получивший эту мизерную должность, старательно заносит в одну из толстенных книг аккуратные ряды цифр. Книги занимали большую часть комнаты, заставляя проявлять чудеса ловкости, чтобы переместиться с места на места. Но парню это не мешает, от природы жилистый и невысокого роста он порой протискивается туда, куда другим ход заказан.
Ему нравится выводить в толстенных томах, от которых порой отдает плесенью из-за близости к воде, заветные цифры. Постепенно заполняемые колонки вызывают у Мизинца довольную улыбку. Впервые за то время, что он находится здесь, доходы, приносимые таможней Чаячьего города, растут. Пускай не так быстро, как ему хотелось, но пара десятков золотых драконов, которые потом благополучно осядут в карманах тех, кто поделится и с ним, уже лучше, чем ничего. Свеча зашипев гаснет, погружая комнату с единственным небольшим окошком под потолком в полумрак. Петир откладывает перо и захлопывает книгу, чтобы через пару минут уже стоять на пороге невзрачного здания таможни прикидывая на что лучше потратить выпавшие несколько часов отдыха. Неторопливо направляясь к городской площади, он уже принял решение, рассчитывая на то, что Эмма, очаровательная и расторопная чашница из трактира, будет сегодня к нему более благосклонна.
Городские улицы в это время многолюдны. И кого здесь только нет – вот слышится неспешная речь Мирийских купцов, сетующих на растущие пошлины, но практически сразу их разговор тонет в споре двух наемников из Браавоса, поспоривших о том, кому из них престало первому показываться на глаза какому-то из местных чинуш в надежде заработать несколько лишних драконов. Все это вызывает у Бейлиша едва заметную улыбку, ведь все эти люди, так или иначе, проходят через его руки, оставляя в них звонкую монету. Внезапно он задевает плечом невзрачного старика, более походившего на человеческую тень, чем на самого человека. С его губ уже готовы сорваться какие-то слова, когда костлявые старческие пальцы сжимаются на его запястьях, а глаза седовласого поддергиваются пеленой, принимая жуткое выражение. Петир пытается вырваться, чтобы продолжить путь, но сухие пальцы, несмотря на кажущуюся слабость, цепко удерживают его, а в голове раздается скрипучий голос: «Рыжеволосая принцесса будет ждать тебя на Севере. Но будь осторожен, если не хочешь раньше времени распрощаться с тем, что так ценишь».
А в следующее мгновение один из стражников, проходивших мимо, отталкивает старика, бормоча:
– Иди своей дорогой, варг.
Уже потом, много лет спустя, обосновавшись в Королевской гавани и получив доступ к тем знаниям, которые хранились там, Мизинец многое узнал о варгах, способных вселяться в животных, управляя ими. До него долетали слухи о некоторых из одичалых, которые могли управлять и сознанием человека. Но до сего дня он считал их не более чем легендами, сказками, передававшимися из одного поколения в другое, которыми старые няньки пугали непослушных отпрысков.
Пересмешнику было достаточно пары минут, чтобы сопоставить рассказ Сансы с тем, что он видел на псарне в ночь после битвы. Осознание того, что супруга может оказаться одним из тех, кого он считал всего лишь легендой, мелкой дрожью прошлось по его спине, заставляя невольно поморщиться.
– Рамси получил по заслугам, – негромко произнес мужчина, когда она смолкла, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – И твоей вины здесь нет, любовь моя.
Но от рассказа рыжеволосой, о ее сне, в котором к ней приходила Арья, о ее желании поквитаться с ним, Бейлиш невольно побледнел, с головой выдавая то, что творилось у него внутри, и что он так тщательно старался скрыть. Внезапно в памяти всплыли практически позабытые слова, услышанные им очень давно. Большую часть жизни он считал своей рыжеволосой принцессой Кет, надеясь, что она будет ждать его здесь, в Винтерфелле, но… слова варга, брошенные когда-то очень давно, были не о ней. Санса, его рыжеволосая принцесса, так спокойно смотревшая на него сейчас, - она была той, о ком тогда говорил старик. Его жизнь теперь была только в ее руках.
Делая вид, что тянется за плащом, свесившимся со спинки кресла, Пересмешник на мгновение отвернулся, борясь с желанием рассказать жене об уже давно полученной весточке из Близнецов, о том, что ее сестра отомстила Фреям за смерть брата и матери. Ощущение густого меха под ладонью, то с какой силой пальцы сжали его, позволило мужчине вернуть привычное самообладание. Осознание того, что после увиденного рыжеволосой во сне, его новость не будет сулить ничего хорошего, во всяком случае сейчас, заставило его отложить этот разговор. Оборачиваясь к супруге, Бейлиш старался ничем не выдать того, что происходило сейчас у него глубоко внутри.
Не произнося ни слова, Мизинец помог пташке справиться с застежками и лишь улыбнулся уголками губ, когда ее пальчики прошлись по меху надетого на нем плаща, понимая всю бесполезность слов именно сейчас.
Ледяной воздух, окутавший их, стоило только ступить за порог, сбивает дыхание, пробирает до самого нутра, не смотря на теплый плащ, сшитый супругой. Лорд Харренхолла невольно передернул плечами, ловя себя на мысли о том, что нужно как можно быстрей покинуть эти края. Конечно и в Долине зима, обещавшая стать самой суровой и долгой, будет сказываться на каждом из тех, кто обитал там. Но стены Лунных Врат, как и Орлиного гнезда, защитят его и Сансу от того, что неумолимо надвигалось с той стороны Стены.
Он не сильно доверял словам бастарда, произнесенным в день его избрания. Но многое из того, что он слышал, то, что сообщали его люди, заставляло Пересмешника верить тому, о чем бормотал в тот вечер Сноу. А это значило только одно – занесенный зимними снегами Винтерфелл, раскинувшийся неподалеку от Стены, практически без защитников, был слишком опасен. А после того, что развернулось вчера на их свадьбе, можно было с точностью сказать, что многие из присягнувших ранее Лордов Севера, сейчас сомневаются в правильности принятого ими решения. И теперь не составляло особого труда, подобрав правильные слова, заставить их пересмотреть свои взгляды, укрепляя тем самым положение Долины.
Как бы он не старался идти не торопясь, мороз не давал этого сделать, невольно заставляя как можно быстрей миновать открытое пространство, укрываясь в теплых залах замка. Но это не мешало Пересмешнику заметить напряжение, охватившее Сансу. Накрыв руку супруги своей ладонью, Мизинец даже сквозь кожу перчаток, чувствовал ее тепло.
– Миледи, за этими дверьми не только ваши недруги, – произнес Петир, скрывая за едва уловимой улыбкой, свое волнение. – Вспомните о тех, кто поддержал вас вчера.
После стылого воздуха двора, в коридорах Винтерфелла кажется намного теплей, не смотря на промерзшие практически насквозь стены. Уже перед самым входом в Главную залу Санса замерла, словно опасалась чего-то, будто те, кто собрались там, могут как-то навредить ей. Пересмешник не торопил ее, в глубине души понимая, что девушке тяжело принять те перемены, которые произошли с ней и ее семьей, что после всего пережитого, ей тяжело доверять кому-либо. Когда она вложила свою ладонь в его, мужчина, переплетая свои пальцы с ее, несильно сжал их, давая понять, что теперь всегда будет рядом. А в следующее мгновение ее вопрос заставил его невольно усмехнуться. Пускай сейчас это было сложно назвать доверием, но рыжеволосая пташка, постепенно училась вплетать свои действия в кружево его игры. Подмечая в бездонной синеве ее глаз тень сомнения, он ответил, немедля ни секунды и не сомневаясь в своих словах.
– Он ваш брат, любовь моя. Пускай и не носит фамилию Старк. И весть о сестре, которая пока не собирается возвращаться в Винтерфелл, но жива, должна порадовать его. – А спустя мгновение тихо добавил: – надеюсь, что вы сумеете подобрать нужные слова, рассказывая брату о своем видении, но не упоминая о желании Арьи поквитаться со мной.