Бейлишу было абсолютно наплевать на тех, кто мог этой ночью «прогуливаться» промерзшими коридорами Винтерфелла, когда четверть часа спустя, развернув супругу к себе спиной, плавно опускал ее на кровать. Для него перестал существовать весь окружающий мир, сойдясь на рыжеволосой, метнувшей на него через плечо встревоженный взгляд.
Седьмое пекло! Даже после своей смерти Болтонский ублюдок все еще цепко держал его пташку в своих лапах, заставляя испуганно озираться и вздрагивать.
– Я не обижу тебя. Верь мне, – хрипло шепча, Пересмешник склонился, стараясь, чтобы его девочка, его волчица, не заметила раздраженной злости и досады, пускай на короткий миг, мелькнувших в его глазах.
Покрывая поцелуями ее спину, проводя по ней кончиком языка, прокладывая своеобразную дорожку от шрама к шраму, которыми была покрыта нежная кожа, мужчина чувствовал, как Санса расслабляется. Едва заметная улыбка тронула его губы, когда по ее телу пробежала легкая дрожь, и она с тихим стоном подалась навстречу.
Неторопливо скользя пальцами по спине Старк, Мизинец не сильно сжал тонкую шею, заставляя запрокинуть голову, чтобы тут же войти в нее, срывая с губ северянки стон. Выбрав медленный, тягучий темп, он едва заметно усмехался тому, как она невольно пыталась ускорить его, как сжимала в кулачках длинный ворс шкур, покрывавших широкую кровать, как практически умоляла, хрипло простонав его имя, отпустить ее.
Пересмешник не помнил, как отключился, вслушиваясь в тихое дыхание Сансы, приятно щекочущее плечо. Ему казалось, что он только закрыл глаза, проваливаясь в черноту, которая в последнее время пришла на смену снам, как тихий вскрик жены выдернул его из этого полузабытья. Пытаясь отогнать остатки сна, мужчина поймал взгляд, в котором явно читался испуг.
Он не успел ничего сказать, лишь потянувшись к супруге в попытке обнять, как тут же замер, стоило ей произнести:
– Скажи мне, что Фреи живы… что Арья не пустила их на пироги…
Отчасти Мизинец был доволен, что рыжеволосая, вывернувшись из его объятий, метнулась к окну и не видела той смеси неверия и ужаса, мелькнувшей в его глазах. Да и как ему было реагировать на только что произнесенное Сансой. Ведь кроме него и Лотора, который присутствовал при той беседе с уцелевшим стюардом из дома Фреев, о поступке младшей из Старков не знал никто. Мужчина не сомневался в верности наемника, как и в том, что он ни за что не станет бросаться словами на ветер. Не сомневался Бейлиш и в том, что его супруга не общалась с тем человеком, которому удалось избежать «Иглы» Арьи Старк. Ведь беглец из дома Фреев нашел свою судьбу в кубке вина, выпитого в ближайшей корчме.
Пересмешнику понадобилось не более минуты, чтобы полностью совладать с собой. С неохотой выбираясь из-под теплых шкур, он передернул плечами, морщась от холода, врывавшегося через открытое окно. Набрасывая на плечи Сансы шкуру, прихваченную с кровати, мужчина развернул ее лицом к себе, заставляя посмотреть себе в глаза.
– Фреи мертвы… – негромко произнес он и после паузы добавил: – и это была Арья.
Петир лишь едва заметно усмехнулся, когда рыжеволосая с горечью прошептала:
– Она стала чудовищем…
Закрывая окно, он поймал себя на мысли о том, что ничего другого и не стоило ожидать от маленькой задиристой девчонки, которую обуяла жажда мести. Прекрасно понимая мотивы, которые двигали младшей из Старков, Лорд Мизинец был не согласен лишь с теми методами, которые выбрала дочь Нэда и Кейтелин. Кто бы мог подумать, что стремление отомстить тем, кто практически уничтожил ее семью, сделает из этой девчонки опасное чудовище.
Лорд-Протектор несколько минут молчал, взвешивая все «за» и «против» необходимости поведать супруге все подробности кровавой резни, устроенной Арьей. Перехватывая ее взгляд, в котором еще плясали отголоски ужаса, вызванного ночным кошмаром, он решил отложить этот разговор как минимум до их отъезда.
Прекрасно понимая всю бессмысленность любых произнесенных сейчас слов, мужчина лишь плавно обнял Сансу, притягивая ее к себе и едва уловимо касаясь губами рыжей макушки. Ему, привыкшему всегда и во всем полагаться лишь на самого себя, буквально прогрызая себе путь наверх, было сложно понять чувства, испытываемые сейчас рыжеволосой. То, с каким остервенением она все еще цеплялась за осколки того, что когда-то было ее семьей, то, как до последнего отказывалась замечать очевидное – семьи Старков больше нет, вызывало у Пересмешника лишь едва уловимую усмешку. Но вместо этого, плавно провел пальцами по щеке супруги, заставляя ее посмотреть себе в глаза и негромко произнес:
– В каждом из нас сидит чудовище, которое дремлет до определенного момента. Но… – Лукавая улыбка тронула губы мужчины прежде, чем он продолжил: – в таком виде моя супруга нравится мне гораздо больше. Вот только не кажется ли вам, миледи, что комната за ночь несколько остыла?
Бейлиш едва сдержался, наблюдая за тем, как вспыхнула от его слов Санса. Его девочка, несмотря на все ее попытки, все еще смущалась от слишком откровенных взглядов, который он бросал в ее сторону и даже такой невинный намек все еще заставлял ее вспыхивать, словно она была пташкой, которая впервые попала в Королевскую Гавань. Наблюдая за тем, как собирается волчица, Пересмешник пытался просчитать возможные последствия привидевшегося ей сна. Он не сомневался в его реальности, прекрасно зная о способностях Старков. Вот только надежда на то, что дороги сестер разойдутся окончательно, а Арья, в случае внезапной встречи, выполнит данное ранее обещание сохранить ему жизнь, была зыбкой. Прекрасно зная, что Санса, в случае любой его оплошности, не будет сама марать руки, Петир все же не исключал той возможности, что она отыщет для этой цели сестру.
После сна, увиденного супругой ночью, он твердо решил покинуть Винтерфелл этим же днем. Расправляя складки на камзоле, он едва заметно усмехнулся – задерживаться в этом промерзшем замке еще хотя бы на день было для него пыткой. Слишком холодно, слишком дискомфортно, для него здесь все было слишком. Да еще и путавшийся постоянно под ногами мальчишка Сноу, возомнивший себя, после последних событий, невесть кем раздражал Бейлиша до зубовного скрипа. Была бы на то его воля, он бы уже давно расправился с ним, указал бы ему то место, которого этот бастард был достоин. Те крупицы уважения, испытываемого когда-то Пересмешником к незаконнорожденному отпрыску Нэда Старка, давно уже испарились, уступая место лишь раздражению, поднимавшемуся из самих глубин его естества, при каждой их встрече. Но действовать сейчас, когда тонкое кружево игры, в котором Сансе была уготована главная роль, только начало сплетаться, было слишком рискованно. Кто знает, что на уме у этого мальчишки – слишком правильного и слишком прямолинейного.
Тихий стук вернул Лорда Харренхолла в реальность. На короткое мгновение он зацепился взглядом за тусклый солнечный диск, затянутый морозной дымкой, который словно застыл над верхушками вековых деревьев и усмехнулся. Сотни лет до этого солнце вот так же освещало этот край, стылый и промерзлый, скованный льдами настолько насколько хватало глаз. Вот только сейчас никто не знал кто из живущих ныне переживет тот холод и ужас, который двигался на Север из-за Стены.
Оборачиваясь к супруге, которая что-то внимательно рассматривала в зеркале, словно старалась увидеть в нем нечто подвластное только ей, Мизинец улыбнулся. Перехватывая в отражении ее взгляд, ему в какой-то момент показалось, что в нем проскользнула тоска и желание остаться. Обнимая Сансу за плечи, Пересмешник старался, чтобы его голос прозвучал как можно мягче.
– Помни – многое может произойти между сейчас и никогда. Даже если ты останешься здесь, лучше от этого не станет. Подумай о том, что идет из-за Стены.
Когда на лице Старк от его слов мелькнула легкая тень раздражения, мужчина лишь привычно усмехнулся и, развернувшись, потянулся за плащом.