Но чертова девчонка лишь склонила голову, пряча усмешку, скользнувшую по губам, заставляя Пересмешника буквально вскипать от негодования. Едва сдерживая клокотавшую внутри ярость, он плавно скользнул пальцами по щеке супруги, заставляя ее посмотреть в глаза.
– Или ты, Санса, все еще не доверяешь мне, думая, что я могу переметнуться на сторону Дейнерис, как сделали это в свое время Варис и Тирион? Если ты хочешь, я могу дать тебе любую клятву, подтверждающую мою верность.
Легкое покачивание головы и застывшее в пронзительно-синих глазах старковское упрямство стали Петиру красноречивым ответом, от чего негодование жарким огнем разливалось у него по жилам, пульсируя в висках. Эта девчонка возомнила себя равной ему, не считаясь с его планами. Резко разворачиваясь, он буквально подлетел к столику, стоявшему возле одного из окон, чтобы, наполнив бокал водой, в два глотка опустошить его. Обжигающе ледяная вода немного отрезвила Пересмешника, приводя мысли в относительный порядок.
Битых полчаса Бейлиш пытался увещевать супругу, опускаясь до скрытых угроз, которые были понятны лишь им двоим и которым, как он надеялся, никогда не будет места в их общении. Но Санса сегодня с лихвой оправдывала фамилию, полученную от отца, являя ему воистину северное упрямство. В какой-то момент, Мизинец понял, что, не взирая ни на какие его доводы, которые он мог приводить сотнями, она, будучи истинной Старк, не свернет с выбранного маршрута, готовая идти к своей цели, сметая на своем пути все и всех. Едва заметно усмехаясь, он поймал себя на мысли о том, что его рыжеволосая девочка, его пташка, сумела соединить в себе то, что удавалось не многим – стальной северный характер и южную изворотливость, которые помогут ей добиться своего.
Чувствуя, как где-то глубоко внутри зарождается нечто сродни довольству от того результата, который созерцал, Петир мягко коснулся пальцами лица супруги, заставляя наконец-то посмотреть в глаза и негромко произнес:
– Санса, любовь моя, я прошу лишь самую малость - отправляй воронов как можно чаще.
Время, после отъезда супруги летело для Пересмешника со скоростью стрелы, выпущенной из лука умелым стрелком. Иногда казалось, что лавина навалившихся на него мелочей - начиная от донесений, которые безостановочно приносили его пташки, и заканчивая насущными делами Долины, требовавшими его личного присутствия, не закончится никогда. Но в очередной раз встречаясь взглядом с взглядом Нестора Ройса, в котором явно читалось недоверие и настороженность, мужчина лишь усмехался, едва заметно склоняя голову в приветственном поклоне. Он прекрасно помнил, как после смерти Лизы, Хранитель Лунных Врат вместе с другими Лордами-Декларантами едва не отправил его вслед за незадачливой женушкой, так мешавшей осуществлению намеченных планов. Для Ройсов, как в прочем и для всех остальных, он был всего лишь жалким ничтожеством, которому никогда не стать ровней им, потомкам тысячелетних родов, живущих на этих землях еще со времен Первых Людей.
Пожалуй, единственным, что позволяло ему хоть немного отвлечься от всего этого, были письма супруги, более походившие на небольшие записки. Каждый раз, когда Петир снимал с лапы прилетевшего ворона небольшой клочок бумаги, его губы трогала улыбка, которая на короткое мгновение отражалась и в глазах, обычно всегда остававшихся непроницаемыми.
Первые дни после отъезда Сансы, он не мог скрыть внезапно охватившего его раздражения. Вечерами, когда его не видел никто из тех, кто мог бы использовать любую мелочь против него, Пересмешник пытался понять - почему рыжеволосая пташка поступила именно так. Чувствуя, что в ее словах и действиях было сокрыто гораздо больше, чем она могла высказать, мужчина злился на себя самого за то, что не мог понять двигавших ею мотивов.
Лишь когда вечером третьего дня один из мальчишек, околачивавшихся на конюшне, принес ему записку, полученную от супруги, Лорд Харренхолла начал понимать то, что раньше ускользало от него.
Отодвигая в сторону огромные книги и свитки, испещренные цифрами, занесенными в ровные колонки, Петир снова и снова вчитывался в аккуратно выведенные на бумаге строки: «Любовь моя, путешествие отнимает слишком много сил. Усталость буквально въелась в каждую клеточку моего тела…»
Осознание того, что Санса, северная волчица, рискнувшая вверить свою жизнь ему, предавшему ее, пускай и из-за своих просчетов, любит его, ошарашило мужчину. Несколько минут он, молча, сидел, откинувшись на высокую спинку, по инерции сворачивая и разворачивая полученный клочок бумаги. Наверное, только сейчас разрозненные куски мозаики стали складываться в его сознании в единое целое, вызывая невольное изумление и в тоже время гордость. Гордость за то, что наследница Севера, ставшая уже королевой, боялась за него, дорожила им и любила, вызвала у Мизинца довольную улыбку. Пожалуй, впервые за много лет, он почувствовал что-то сродни облегчению от пришедшего осознания. Пророчество полусумасшедшей Лизы Аррен, о том, что Санса, так похожая на свою мать, никогда не полюбит его, до этого дня грузом давившее на него, не сбылось, развеявшись, словно туман по утру.
Наступившее утро, несмотря на низкие тучи, которые, казалось, вот-вот зацепятся за шпили замка, обещало быть неплохим. Спускаясь в главный зал, Петир лишь едва заметно поморщился, когда из-за дверей Робина Аррена послышался его недовольный голос. Пасынок - хилый и избалованный мальчишка, был для Лорда-Протектора лишним напоминанием о Лизе, о том, что он так старался забыть. Но избавиться от наследника Долины в открытую, когда за ним придирчиво наблюдали, дожидаясь малейшей ошибки или неверного шага, Мизинец не мог. Он итак слишком много ошибался до этого, ставя под угрозу все те планы, которые так тщательно и долго вынашивал.
– Милорд, Лорду Аррену опять нездоровится, – голос служанки, присматривавшей за юным Робином, заставил мужчину на мгновение отвлечься от завтрака.
– Разве во Вратах нет мейстра, чтобы помочь юному Лорду Долины? – вкрадчиво поинтересовался Пересмешник, ловя настороженный взгляд Нестора Ройса, который подмечал любую его оплошность, готовый использовать против него каждое слово, брошенное в сердцах, каждый неверный шаг.
– Милорд, мейстер второго дня отбыл в Кровавые врата, там…
– Так пошлите за ним ворона! Чтобы там не произошло, здоровье наследника Долины важней! – резко прервал замешкавшуюся девушку Бейлиш, заставляя несчастную буквально вылететь из зала.
В какой-то момент ему показалось, что во взгляде Хранителя Врат мелькнула искорка уважения, которая тут же потухла, скрываемая такими привычными презрением и холодностью.
Пересмешник уже готов был отправиться в отведенные ему покои, чтобы разослать подготовленные еще пару дней назад письма, когда вошедший вестовой протянул ему свиток. Вчитываясь в написанные на пергаменте строки, он невольно нахмурился, пытаясь понять, что таил в себе нежданный визит Лианны Мормонт. Но уже в следующее мгновение едва заметная усмешка тронула его губы. Кто мог предполагать, что судьба в очередной раз так подыгрывает ему, сдавая лучшие карты.
Наблюдая за тем, как маленькая, заносчивая девчонка, возомнившая о себе слишком многое, поджав тонкие губы, скользит взглядом по внутреннему двору Лунных врат, Петир невольно подумал, что ее визит как нельзя лучше вплетался в его планы, позволяя одним махом расправиться с «двумя зайцами». Он прекрасно помнил выпады, которые дерзкая медведица делала в адрес его супруги в Винтерфелле, как она, после битвы бастардов, спутала все карты, выступив в поддержку Сноу, признав его своим королем. Вопрос о том, сколько проживет маленькая медведица, слишком рано возглавившая свой дом, был лишь вопросом времени.
– Мы с Лордом Арреном рады приветствовать вас, миледи, в Лунных вратах, – на лице Лорда-Протектора Долины не дрогнул ни один мускул, когда он, удерживая стоявшего рядом Робина, положив ему ладонь на плечо, едва заметно склонил голову перед представшей пред ним девчушкой.
Настороженно наблюдая за происходящим, он подмечал каждую мелочь: и то, с каким интересом Лианна осматривалась вокруг, пытаясь запомнить как можно больше деталей, и как она, чуть больше положенного, задержала свой взгляд на Лорде Долины, который с неподдельным интересом следил за своей гостьей.