Юлий Рогач находился в сильном нервном возбуждении. Чувствовалось, что предыдущую ночь он провел без сна, а может уже и две ночи подряд страдает, заливая усталость обильными порциями кофе.
Известие произвело на Сэма должное впечатление. Если Рогач прав, то уже к исходу завтрашнего дня они окажутся возле Границы, и если все пройдет гладко, то смогут ее пересечь. А дальше он окажется в стране, которая уже давно преследует его воображение. Правда, что он там будет делать, Карусель еще не придумал. Решил осмотреться на месте. Только одно тревожило его, и он поспешил озвучить свои опасения.
— С чего ты решил, что это Странник?
— Так повсему выходит. Он сказывается ученым из Локенсхейма, а я там бывал. Городишка маленький, дрянь. Есть там конечно свой университетишко. Только вот ученых мужей они такого ранга явно не делают. Да и выглядит этот Саммерс очень уж по-иностранному. Словно вовсе не из срединных земель. К тому же похож он на Странника. Я однажды с такими сталкивался. Этот вылитый.
Доводы Рогача показались Сэму очень уж наивными. Но версия заслуживала уважения. Игнорировать ее нельзя. Надо проверить, чем этот Соммерс дышит. Может, и впрямь им удалось напасть на горячий след.
Больше сидеть на месте Сэм не мог. Он поднялся из-за стола, опоясался кожаным ремнем, с висящим на нем мечом в ножнах, накинул на плечи плащ и направился на улицу. На пороге он буркнул:
— Пошли что-ли, посмотрим, что ты там за странника нашел.
Рогач поспешил за ним.
Университетская часть была отделена от остального города высокой крепостной стеной, охраняемой стражниками. Они были повсюду. Виднелись в башнях, прогуливались вдоль стены и дежурили возле ворот, которые в дневное время суток были распахнуты настежь. Торговому и ремесленному люду не возбранялось проходить на "чистую территорию", так называли богатые кварталы горожане. Мало ли какому профессору необходимо сшить кафтан из заморских тканей, или его жене вдруг потребуется дорогое вино, да редкая приправа срочно к столу. Ремесленники тоже постоянно были при деле. То одно починить, то другое подлатать. Ученые не собирались заниматься грязной работой. Их удел высокая наука, а не гвозди и молотки.
На воротах стояли двое бравых молодцев в полной экипировке с алебардами наперевес. Ремешки у шлемов ослаблены, так что металлические блины съезжали чуть ли не на уши, то и дело закрывая всю видимость.
"Таких бы в дикие поля к упаурыкам, мигом бы голов лишились, разгильдяи" — раздраженно подумал Сэм, проходя мимо них.
Видно что-то не понравилось во взгляде Карусели одному из стражников, он заступил дорогу Сэму и грозно прорычал:
— Куда прешь? Кто таков? Говори!
"Двинуть бы ему в зубы, отобрать алебарду, а там и по заду отоварить, чтобы знал свое место. Зажрались, сволочи" — пронеслась в голове Карусели лихая мысль, но вслух он ее не сказал.
— Так это. Гуляю я. Что, разве нельзя? — не придумав ничего умнее, ляпнул Сэм.
— Тут без дела шляться не позволено. Праздношатающаяся голытьба умных мужей от дум их… умных отвлекает. Не позволено, говорю!
"И что теперь, с боем прорываться внутрь" — опечалился Карусель, но тут ему на помощь пришел Рогач.
Он вклинился между стражником и Сэмом и затараторил:
— Ты чего мешаешь? Куда это не пустить? Кому это не позволено? Ты вообще знаешь, с кем говоришь? Это знаменитый ветеран войн с упаурыками. Он своей кровью поле брани поливал, пока ты по кабакам девок тискал, да бляху свою надраивал до блеска. Он на мечи врагов шел как на праздник, когда ты за праздничный стол садился. А теперь ты ему тут свои правила читаешь. Да ты знаешь, что господин торопиться в университет, где должен выступить с рассказом о своих боевых приключениях перед студентами второго курса исторического факультета. А ты срываешь лекцию. Уверен, что профессор Селезень будет недоволен, когда ему во всех красках опишу твое поведение, деревенская дубина. Ну-ка, представься, как тебя зовут? Чтобы я знал, на кого направить праведный гнев профессора Селезня.
Толи очумев от напора наглого мальчишки, с виду так обычного студента, толи испугавшись имени профессора Селезня, по всему очень уважаемого человека в университете, да и во всем городе, стражник смутился и забормотал: