Очень много йети умерло. Но сколько-то Марджак заковал в цепи. Йети – хорошие рабы для арены. Дерутся не так скучно. Гордок будет рад. Поэтому и Марджак был рад.
Но тут пришел Свирепый Утес. За ним пришел человеческий мальчишка. За ним пришел гнолл. За ним пришла человеческая женщина. И даже маленькая гноллка, совсем щенок…
Свирепый Утес держался особняком. Он любил свое племя. Но долина-убежище была слишком мала. А Свирепый Утес был большим. Его огромному телу был нужен простор. И его разуму тоже был нужен простор. И уединение. Чтобы подумать, как быть дальше.
Поэтому он жил в собственной пещере, в стороне от долины. Но недалеко. Достаточно близко, чтобы услышать зов племени. Но и достаточно далеко, чтоб думать, как быть дальше.
Он очень скучал по землям йети. Не по тем, откуда они ушли. Эти земли сделались мертвыми. Он скучал по прежним землям – из тех времен, когда огры еще не вырубили всех деревьев, не распугали всю дичь, не начали убивать йети или уводить прочь.
Эти прежние земли были просторны и обильны. Да, уж там хватало простора для йети… Хватало простора для Свирепого Утеса… Неподалеку жили гноллы, но места хватало и гноллам, и йети. А если кто из гноллов подбирался слишком близко – что ж, гнолла убить нетрудно.
Но все это было раньше.
Когда огры уничтожили земли, уничтожили деревья, уничтожили дичь, Свирепый Утес понял: йети надо уходить. Они прошли через земли гноллов (скольких-то гноллов пришлось убить), шли, шли и нашли эту укромную долину. Нашли себе убежище.
Тревожило одно: убежище было слишком мало для его племени. Да, в долине было безопасно, о ней не знали ни огры, ни гноллы. Но йети нужен простор! Они не могли – да и не хотели – оставаться в убежище все время. Поэтому йети выходили на простор. Но Свирепый Утес знал: на просторе их могут выследить. Раскрыть тайну убежища. Да, это была задача. Над этой задачей Свирепый Утес и размышлял в своей уединенной пещере.
А, размышляя, слушал, не раздастся ли с той стороны каньона зов племени.
Но вместо этого услышал шаги над своей пещерой. Услышал голоса. Разговор. Услышал гноллов. Услышал их прямо над головой. «Эти гноллы не нашли убежища, – подумал Свирепый Утес. – Однако подобрались слишком близко. Эти гноллы должны умереть».
Рассудив так, он проломил кулаком потолок пещеры и схватил одного из гноллов, самого шумного. И уволок вниз. Гнолл оказался самкой, всего лишь щенком. Не стоит и есть. Не стоит и убивать. Но тут сквозь дыру, пробитую Свирепым Утесом в потолке, в пещеру свалился еще один гнолл. Этот гнолл тоже едва вышел из щенячьего возраста. Он повис на роге Свирепого Утеса, но оказался не настолько тяжел, чтобы это хоть чем-то досаждало. Затем в пещеру вбежали еще двое гноллов. Странные это были гноллы. Кожа да кости. Совсем без меха. Самка и самец, еще щенок. У самки была железная цепь. Она раскрутила ее в воздухе, целя в голову Свирепого Утеса. Но Свирепый Утес выставил вперед самого маленького из щенят гноллов, и эта странная безволосая гноллка перестала размахивать цепью. Позволила ей упасть наземь. Как будто не знала, что делать. «Должно быть, не слишком смышленая», – подумал Свирепый Утес. А может, эти двое и вовсе не гноллы? Может, это такие крохотные огры? Очень маленькие огры, которые думают, что сумеют свалить Свирепого Утеса с ног, дергая свою цепь…
Но нет, это были не огры. Огры с гноллами не стали бы драться вместе. Может, это вздорные уродливые эльфы? Свирепый Утес взглянул на них с презрением. Уродливые эльфы, да к тому же не слишком смышленые…
И тут он услышал зов соплеменников. На убежище напали! Огры – на этот раз настоящие огры – напали на йети! А Свирепый Утес был занят игрой с этими гноллами и вздорными эльфами. Но теперь было уже не до игр. Сбив гнолла с рога, он побежал к выходу. И в спешке едва не забыл о щенке в кулаке. Гнолл-самец ударил Свирепого Утеса дубиной по запястью. Было немного больно. Свирепый Утес выронил щенка. Мог и не ронять, но не хотел обременять себя маленькой гноллкой. Сейчас, когда он так спешил вернуться в убежище, к своему племени, это было вовсе ни к чему.
Свирепый Утес не стал тратить времени зря. Напрямик вниз, в каньон, напрямик вверх. Что попадалось на пути – деревья, камни, и прочее – отодвигал. Свирепый Утес был большим. Отодвигать деревья было легко. О цепи, захлестнутой за лодыжку, он и не вспоминал, пока она не размоталась и не свалилась. Но он даже не оглянулся на нее.