— Кто она? — требовательно спросила она без вступления.
Когда Джон встал с постели, она инстинктивно отступила на шаг. Но он отвернулся от нее, направившись к столу, на котором служанки поставили таз с водой.
— Мелисандра из Асшая. Она же представилась.
— Зачем ты ее сюда вызвал?
— Она нужна мне здесь, — просто ответил он, начиная снимать наручи.
Проклятая ревность снова расцвела внутри нее.
— Нужна зачем? — выплюнула она.
Стоя спиной к ней, он нашел ее отражение в зеркале, что стояло на столе перед ним. Огонь, пылавший в очаге, бросал тени на его лицо, затемняя веселье в почти черных глазах.
— Ты ревнуешь, моя королева? — спросил он стягивая через голову кожаную кирасу.
Ее щеки загорелись.
— Я не знаю, как делаются дела на Севере, но там, откуда родом я, привозить свою шлюху в дом твоей королевы считается неприличным.
— Тебе не нужно ревновать, — сказал он, словно не услышав ее. — Хотя, должен сказать, тебе это идет.
Она покраснела еще сильнее.
— Я не ревную. Я… — Она остановилась, когда он снял с себя рубашку, оставшись обнаженным по пояс. Сияние свечей гуляло по его сильной спине, мускулы переливались под кожей от движения. Она резко вздохнула, чувствуя глубокую ответную пульсацию между бедер.
— Что ты делаешь? — спросила она, стыдясь собственной низменной реакции на него.
— Моюсь, — объяснил он, окуная ткань в таз и выжимая ее.
Околдованная, она смотрела, как он ведет тканью по горлу и плечам, затем вниз по рукам.
— Тебе не стоит так свободно вести себя перед твоей королевой, — отчитала она его, понимая, что ее голос слаб. — Мы не любовники.
Его глаза нашли ее в отражении зеркала вновь.
— Нет? — задумчиво сказал он, и она рассеянно коснулась рукой живота. Он снова прополоскал ткань в тазу и начал мыть грудь. — Вот только это ты влетела в мои личные комнаты, когда я собирался начать омовение перед сном.
— Ты… — Дар речи покинул ее, когда он потянул шнуровку штанов, наклонившись, чтобы стянуть их с сильных бедер. Когда он выпрямился, он стоял перед ней обнаженным. Твердые мускулы его зада сократились, когда он провел влажной тканью от живота к паху.
Слюна затопила ее рот, и она с трудом сглотнула. Как он так идеально совпадал с видениями в ее памяти? Словно боги вытащили его прямо из ее фантазий и сложили специально для нее. Неужели она действительно выдумала его в реальность?
Где-то глубоко внутри нее она знала, что это не так. Но альтернатива — что этот мужчина мог прийти к ней через тысячи миль земли и моря — чтобы войти не только в ее сны, но и в ее тело…
Влажный звук вырвал ее из раздумий, притянув ее внимание к ритмичному движению его руки. У нее ушло еще мгновение, чтобы понять, что происходит.
Он себя ублажает!
У нее открылся рот от немого неверия. К лицу прилила кровь, и не только к лицу. Внутри проснулись злость и возмущение от его наглости — но проснулось и желание, сопровождаемое стыдом, от того, насколько влажным стало ее лоно.
— Прекрати! — не выдержала она, задыхаясь и чувствуя, как колотится сердце. — Я стою прямо здесь!
Он в последний раз погладил себя, прежде чем остановить руку на члене. Взгляд, которым он одарил ее через плечо, был темным, глаза полуприкрытыми.
— Ты предлагаешь свои услуги, моя королева?
Да. Нет. Она не знала, что имела в виду. Часть ее хотела дать ему пощечину; другая хотела, чтобы он уложил ее на постель и взял ее.
— Я не шлюха, — сказала она сквозь зубы. — Если тебе требуются услуги, возможно, мне стоит приказать моим людям привести эту твою Красную Женщину.
Он бросил ткань обратно в таз. Вода плеснула в стороны, капая на пол.
— Хотя я не сомневаюсь, что Мелисандра бы удовлетворила меня, если я попросил, я мог бы остаться на Севере, если это было всем, что я хотел. — Он наконец повернулся к ней лицом. — Я прошел длинный путь к тебе, Дэйенерис.
Она ахнула. Не его нагота шокировала ее — хотя, сказать по правде, и она тоже, и его толстый, потемневший от прилива крови член, вставший из темных волос между его ног.
Но в основном это были злые, кривые шрамы, усеявшие его грудь и живот. Тот, что лежал на его сердце, был особенно ужасающим.
— Мои боги, — выдохнула она.
На его лице возникло мрачное выражение, и мгновение спустя он внезапно оказался прямо перед ней. Она не успела отступить, когда он схватил ее за руку и потянул к себе.
— Не отворачивайся, Дэйенерис, — прошипел он. — Смотри на меня. Увидь меня.
Споткнувшись, она вскрикнула, когда он прижал ее ладонь к шрамам на его груди, заставив ее коснуться их. Кожа была иссеченной и неровной, словно рана еще не закрылась до конца. От самого легкого давления его плоть поддалась, раскрываясь, и она с ужасом увидела, как ее пальцы входят в рану. Испуганная, она попыталась отдернуть руку, но он не отпускал. Она зажмурилась. О, почему она отослала стражей? Она могла закричать — кто-то же должен ее услышать и прийти к ней на помощь. Так почему она не кричит?
— Остановись! — приказала она, отчаянно пытаясь вырваться из его хватки. — Отпусти меня! — От сопротивления ее пальцы сжались, входя глубже в кожу, мышцы и кости, пока она не коснулась…
Пустоты.
Она распахнула глаза. Ее рука лежала на его груди, там, куда он положил ее. Шрам был невредимым. Она ошеломленно подняла на него глаза. Она сходит с ума?
— Разве тебе не это снилось? — спросил он с усмешкой тихо.
Она резко замотала головой.
— Нет… Ты…
— Я дал тебе то, что ты хотела. Но правда не всегда такая, какой мы ее представляем, не так ли? — Он опустил ее руку ниже, ее пальцы прошлись по кривым краям остальных шрамов, пока она не заставил ее обернуть ладонь вокруг его члена. Ее дыхание замерло, но она не могла отвести глаз от его лица. Уголки его губ поднялись, голос стал мурлыкающим. — Но это, он такой же, разве нет? — Он был тяжелым и горячим в ее руке, его кожа была такой же гладкой, как дорогой шелк. Она задрожала. — Скажи мне, он такой же, каким ты его помнишь, Дэйенерис?
Она открыла рот — чтобы обругать его, чтобы накричать на него — но из него вырвался только жалкий стон. На этот раз, ее рука сжалась сама, слегка дернув его член. Что-то вспыхнуло в темных глубинах его глаз — глаз, с которыми она была слишком хорошо знакома — и затем он поцеловал ее, его язык метнулся в ее рот, твердый и непреклонный, скользнувший между ее зубов. Требующий. Доминирующий.
Внутри нее поднялась волна неповиновения и упрямства, и она с силой укусила. Отшатнувшись, Джон рыкнул от боли, освободив ее рот. Он резко схватил ее подбородок, и она закрыла глаза, ожидая удара, которого не было. Вместо это он провел большим пальцем по ее губам, раздвигая их. Когда он поцеловал ее вновь, она ощутила вкус крови, резкий металлический привкус наполнил ее рот.
Смело, вызывающе она всосала его язык, его борода царапала нежную кожу ее губ и подбородка, когда она напала на его рот в ответ. Он улыбнулся, что только ее разозлило. Отпустив его член, она потянулась ниже, чтобы обхватить мошонку и потянула, пока он наконец не отступил от нее. Его губы и зубы блестели от слюны — ее, их — и были запачканы кровью.
Сверкнув глазами, он схватил ее за шею и спиной толкнул к кровати. Она вцепилась в его руки, но он не сжимал ее горло. Вместо это он развернул ее и начал дергать завязки ее платья, словно оно оскорбило его. Ее колени ударились о край постели, и она упала вперед, опираясь на руки. Звук рвущейся ткани ударил по ушам, и она ахнула, когда прохладный воздух коснулся обнаженной кожи ее спины.
— Подожди, — прохрипела она, но он снова резко рванул, полностью разорвав платье до талии. Он заставил ее встать, чтобы он смог сдернуть рукава по ее рукам. Ее полная грудь вырвалась, когда он дернул корсаж по ее круглому животу и бедрам, снимая с нее сразу и платье, и белье. Смущенная, она бесполезно попыталась прикрыть живот и грудь руками, пока он не толкнул ее вперед на кровать, заставив встать на четвереньки.