Джастин звонит, но я еще не готова с ним разговаривать. Я не готова ни к чему.
========== Chapter 22 ==========
— Срань господня. Беременна? — Эверли выглядит испуганной и смотрит на мой живот с отвращением.
— Это не заразно, Эверли.
— Я знаю, — неубедительно отвечает она, проводя рукой по своему плоскому животу. Она запрыгивает на заднюю стойку и смотрит на меня, покачивая ногами. — Ты уже сказала Джастину? Как он это воспринял? Ты собираешься ЖДИС?
— Что?
Эверли закатывает глаза и смотрит на меня.
— ЖДИС. Пожениться, родить ребенка и жить долго и счастливо?
— Даже не знаю, — я качаю головой.
— Ну и как он отреагировал, когда ты ему сказала? Он почти старик, может быть, захочет ребенка, — предлагает она.
— Вообще-то, он сам мне сказал.
Эверли перестает болтать ногами.
— Как так? Вы играли в какую-то странную игру на беременность? Пожалуйста, скажи «да», — умоляет она.
— Э-э, нет, — я указываю на свою голову. — Сотрясение мозга? Больница? Помнишь?
— А, точно, — говорит она, сдуваясь.
— Хватит обо мне. Что нового с профессором Кэмденом?
Эверли замирает на секунду, потом пожимает плечами.
— Ничего. И если ты думаешь, что я закончила говорить о курином самородке в твоей матке, то ты ошибаешься.
Я игнорирую ее и иду помогать клиенту.
— И каков же твой план? — спрашивает Эверли, когда я заканчиваю.
— Прошло три дня, Эверли, у меня должен быть план?
Эверли смотрит на меня как на сумасшедшую.
— Да, ты же Софи. Ты должна была придумать план за три часа.
Я тяжело приваливаюсь к стойке.
— Я планировала окончить университет без беременности, так что, возможно, планирование — не мое.
Эверли просто машет мне рукой, чтобы я продолжала.
— Я смогу позволить себе однокомнатную квартиру в приличном районе, если к окончанию колледжа найду постоянную работу.
— Ты можешь себе позволить трехкомнатную квартиру и пони из-за алиментов, которые будет платить Джастин.
— Нет, — я качаю головой. — Нет, мне не нужны его деньги. Я не буду как своя мать, — я меня горят глаза, но я стараюсь не хочу плакать.
Эверли спрыгивает с прилавка и обнимает меня.
— Я знаю, сучка. Я знаю, — говорит она, потирая мне спину. Только Эверли может назвать меня сукой в такой момент и утешить. — Софи, ты самый добросовестный человек из всех, кого я знаю. Никто не подумает, что ты забеременела специально.
Отходя от Эверли, я замечаю сверкающий новенький Лендровер, припаркованный перед входом. Не могу поверить, что он заехал за своим утренним кофе по вторникам, как будто ничего не случилось. Я ухожу подальше и оставляю Эверли разбираться с ним, занимаясь распаковкой бумажных стаканчиков.
Я не останавливаюсь, пока не появляется Эверли, прислонившись к дверному косяку.
— Ты такая глупая, — говорит она.
— Я знаю, — соглашаюсь я, резко опускаясь.
— Нет, тупица, насчет Джастина, — она показывает большим пальцем в сторону улицы. — Он поменял спортивную машину на внедорожник.
— Эверли, мне не нужны его деньги. Он может купить три машины, мне все равно.
— Не могу поверить, — бормочет она. — Во-первых, это роскошный Лендровер, а не просто машина. А во-вторых, Лендровер, Софи — это эквивалент минивэна для Джастина. Господи, у него по-любому уже где-то есть список имен для ребенка. Вы оба отвратительны, — заканчивает она и возвращается назад.
Я прикусываю нижнюю губу и думаю о том, что говорит Эверли.
— Он спрашивал о тебе, — крикнула она, уходя.
***
Следующие два дня проходят как в тумане. Я посещаю занятия, учусь и рассылаю резюме. Бойд оставляет мне несколько сообщений о встрече, но мой энергетический уровень настолько низок, что все, что мне удалось сделать, это отправить ему ответное сообщение. Быть беременной утомительно.
Я совсем запуталась. Эверли и Джинни не были с Джастином последние несколько месяцев. Они не слышали каждый день напоминаний о таблетках. Их не расспрашивали о месячных. Я не думаю, что Джастин хочет ребенка. По крайней мере, не сейчас, или, может быть, просто не от меня.
Я возвращаюсь в Grind Me в четверг, поднимаю глаза, и вижу Бойда через прилавок от меня.
— Привет, Бойд, — приветствую я его.
— Ты игнорируешь мои звонки, сестренка, — он говорит это с улыбкой.
— Прости, — я делаю паузу. — У меня было слишком много событий.
— Да. Я помню свою студенческую жизнь. Уверен, что у тебя есть дела поважнее, чем отвечать на семейные звонки.
— Хотела бы я, чтобы все было так просто, — застонала я.
Бойд хмурится.
— Послушай, — говорит он, постукивая пальцем по конверту, который я только сейчас заметила на прилавке. — Мне нужно ненадолго уехать из города на работу, и я хотел бы дать тебе это, прежде чем уеду. Можешь сделать перерыв? Или встретимся после твоей смены?
Мы садимся за угловой столик, и Бойд пододвигает ко мне конверт.
— Что это такое? — спрашиваю я, держа его между пальцами.
— Твое наследство.
— Что? — я в тревоге роняю конверт на стол.
— Твое наследство, — повторяет он. — От нашего отца.
— Это твое, Бойд, — я качаю головой. — Мне не нужно.
Бойд качает головой и проводит рукой по подбородку.
— Он хотел, чтобы это было у тебя, Софи.
— Он даже не удосужился встретиться со мной, — я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть.
— Я разговаривал с мамой, — говорит Бойд. — Она все знала.
Я плюхаюсь в кресло. Я надеялась, что она не знала, что муж ей изменяет. Но почему я на это надеялась? Не хотела чувствовать себя виноватой за свою мать? Как глупо.
— Мне очень жаль, Софи.
— Подожди, что? Почему ты извиняешься? Это я должна извиняться перед тобой.
— Почему? — Бойд смеется.
— Моя мама не имела права связываться с твоим отцом. Он был женат.
Бойд наклоняет голову и с минуту пристально смотрит на меня.
— Ты из-за этого беспокоишься? Софи, мы не имеем никакого отношения к тому, что произошло более двадцати лет назад между нашими родителями. И если кто-то из нас должен чувствовать вину за действия наших родителей, то это я, а не ты. Твоя мама была подростком, но, насколько я могу судить, она единственная, кто по-взрослому реагировал на плохую ситуацию.
— Что ты имеешь в виду? — я никогда раньше не думала так о своей маме.
— Моя мама знала об этом романе, Софи. И она жила в постоянном страхе, но не из-за того, что потеряла нашего отца, а из-за того, что эта измена будет разоблачена. Она не хотела оказаться на обложках газет еще одной презираемой женой политика.
— Не могу сказать, что виню ее, Бойд.
Он игнорирует меня и продолжает:
— Когда она узнала, что твоя мама беременна, то пригрозила отрезать финансирование кампании нашего отца, если он не пошлет ее. К тому времени, как наш отец умер, у него был приличный капитал, — говорит он, кивая на конверт. — Но у семьи моей матери есть настоящие деньги. С такими деньгами можно выиграть кампанию.
— Значит, он выбрал свою политическую карьеру, — вставляю я.
Бойд кивает.
— Но я еще немного покопался. Он никогда не собирался выписывать тебя полностью. Ты, — он кивает на конверт. — Должна была получить его, когда тебе исполнилось восемнадцать.
Я кладу конверт на стол перед собой.
— А почему я не получила тогда его в восемнадцать? — спрашиваю я, глядя на Бойда.
— Моя мать, — отвечает он с гримасой на лице. — Она это скрыла. После смерти нашего отца она знала, что больше никто о тебе не знает. Она и не думала, что есть какие-то еще документы, которые я могу найти.
Я выдыхаю воздух из легких.
— Я в полном шоке, Бойд. Я беременна, — выпаливаю я и торопливо продолжаю. — Я беременна. Я как моя мать. Я повторяю этот цикл! У меня будет такой же ребенок, как и я. И половина семьи этого ребенка будет притворяться, что его не существует.