Как обычно, на обед было жареное мясо с гарниром. Надо заметить, Ливви потрясающе готовит, а я не могу справиться даже с микроволновкой, пытаясь подобрать правильную температуру для очередного полуфабриката.
Через полчаса, набив желудок до краев бараниной с чесноком и хрустящим картофелем, я устало откинулась на спинку стула и довольно вздохнула:
— Спасибо, сестренка, мясо — пальчики оближешь!
Мэтью заерзал на стуле:
— Мам, можно я пойду?
Мальчуган жаждал пройти до конца новую компьютерную игру. Обычно Ливви настаивала, что воскресный обед — самое важное событие недели, и заставляла сидеть детей со взрослыми до конца. Но в тот день строгая мама снисходительно улыбнулась:
— Ладно. Не напрягай глаза.
— Хорошо, — послушно ответил сын.
— А меня отпустите? — спросила Эмили.
— Да, дорогая. — Ливви нежно погладила дочку по голове.
Малыши пустились наперегонки — только пятки засверкали, и вместе с детьми исчезла вся наша беззаботность. На кухне остались три мрачных человека.
— Ну, как у тебя дела? — обратилась я к сестре.
— Так себе.
Старшая Монро сделала неопределенный жест рукой. Майкл нервно откашлялся и собрал газеты.
— Пойду наверх, немного поработаю. Увидимся позже! — Он улыбнулся мне и, поцеловав жену, вышел.
— Уверена, он просидит полчаса в туалете, полистает газеты, затем пойдет в кабинет, включит телевизор и задремлет перед ним.
— А как теперь складываются ваши отношения? — Меня насторожило поведение некогда искреннего и открытого родственника.
— Болезнь многое изменила, и теперь Майкл ведет себя, пожалуй, странно. Хотя в целом все в порядке.
— В каком смысле странно? — тихо спросила я, опасаясь, что Майкл может услышать мои слова.
Сестра, наоборот, ответила довольно громко:
— Он подходит к недугу как врач, старается спрятать чувства, будто я одна из его пациенток. Так ему легче справиться с ситуацией. Но говорить со мной по душам он не. хочет. Когда я пытаюсь завести серьезный разговор, Майкл всегда находит дело, которое нельзя отложить ни на минуту. Да ты и сама все видишь прекрасно…
— Мужчинам всегда труднее выражать чувства. Майкл, как черепашка, залез в панцирь и пережидает бурю. Не волнуйся, скоро жизнь войдет в привычное русло.
— Вряд ли, ведь результаты уже известны.
— И?..
— Опухоль признали раковой. Кроме того, врачи убеждены, что болезнь прогрессирует. Мне придется сдать еще несколько анализов. Лучше всего сделать магнитно-резонансную томографию. Майкл сейчас договаривается об этом.
— А после?
— Если опасения докторов обоснованны, то мне отрежут правую грудь, — сказала она тихо. — Впрочем, сразу же поставят имплантат, так что, возможно, одна грудь будет, как у Памелы Андерсон, а вторая останется прежней.
Ливви грустно улыбнулась. Меня распирали десятки вопросов, но они бы только расстроили бедняжку.
— Дорогая, почему ты так долго молчала об опухоли? Вот и сейчас, сказала мне обо всем самой последней. Так хочется быть тебе полезной, помогать. Прошу, говори все сразу же.
Сестренка погладила меня по щеке:
— Милая, никаких тайн у меня нет. Просто о серьезном сообщают с глазу на глаз, а не по телефону.
— Ну вот, больная защищает здоровую от плохих новостей и намерена сама справиться с трудностями. Зайка, на младшую Монро тоже можно положиться!
Я подошла к окну и выглянула во двор. Какой жуткий контраст: в спокойный летний день на душе скребут кошки!
— Прости за необдуманные поступки. Так тяжело… Нужно ходить на работу, где не знают о болезни, приходится скрывать плохое самочувствие от детей.
Ливви бросила беспокойный взгляд в гостиную и шмыгнула носом. Я села на стул рядом:
— Обсуждай с Майклом плохие мысли, говори о чувствах.
— Это нелегко. Не хочется портить приятные минуты…
— Если так легче справиться с шоком, то почему бы нет! — сказала я и еще раз обняла сестру: — Можешь рассчитывать на меня, не оставлю в беде!
— Не время распускать сопли, дети могут зайти на кухню в любой момент. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Она вытерла глаза и пригладила волосы.
— Последний вопрос: когда ты делаешь томографию?
— Чем скорее, тем лучше. Вероятно, наследующей неделе. Кроме того, надо исследовать костный мозг.
Я была ошеломлена:
— Неужели пошли метастазы?
Ливви покачала головой:
— Вероятность небольшая, но все же нужно удостовериться.
— Хорошо. Понадобится помощь — звони.
— Спасибо. Если все-таки мне назначат операцию, мы пошлем детей к родителям мужа, в Борнмут. Ребятишкам там очень нравится.
— Что нам нравится? — Мэтью заглянул на кухню.
— Возможно, мы отправим вас с Эмили к бабушке с дедушкой.
— Класс!
Мэтью сделал победный жест рукой. Ливви притянула сына к себе и сказала:
— За хорошее поведение бабушка с дедушкой купят вам мороженое.
— Обещаю стать пай-девочкой, — встряла малышка. Она прибежала на кухню вслед за братом.
— Эми, представляешь, мы скоро поедем к бабушке с дедушкой, они купят нам сладостей! — крикнул Мэтью.
— Супер!
Ребятишки запрыгали от радости. Старшая Монро наблюдала за детьми и улыбалась, но ее глаза наполнились слезами.
«Похоже, ей все сложнее справиться с напряжением, а грозные времена еще впереди», — пронеслась у меня мысль. И в тот момент мне внезапно захотелось вернуться в детство, где не было места разочарованиям взрослой жизни.
Глава 17
Повторяю, понедельник — день тяжелый, особенно для тех несчастных, которые трудятся в программе «Доброе утро, Британия!». Мерзкая начальница, разнос на летучке — что может быть хуже?! Я, как и многие сотрудники, ненавидела работу, и поэтому начало недели становилось для меня сущим адом.
Я влетела в кабинет, помахала рукой Таб, которая разговаривала по телефону, уселась за стол и без энтузиазма уставилась в монитор. Ночь прошла в тревогах за Ливви; меня клонило ко сну, настроение было на нуле.
В электронном ящике для деловой корреспонденции лежало новое сообщение. Оно пришло с неизвестного адреса — Ben@sunshinehouse.com. Я дважды щелкнула мышкой на ссылку и прочитала:
Здравствуй, Джесс!
Пишет Бен Томас, тот самый парень, который так непочтительно отзывался о мире телевидения. Надеюсь, ты не забыла меня?
Вот оно что! Значит, святоша, с которым Уилл играет в регби по выходным, решил наладить контакт!
Табита рассказала, что ты занимаешься подбором героев для вашей передачи, и я смею предложить кандидатуру человека, узнать о котором телезрителям было бы крайне интересно.
Ее зовут Анна. Она уже пять лет без остатка отдает себя ребятишкам из «Солнечного дома». Вероятно, работа в нашем хосписе помогает ей справиться с собственным горем. Дело в том, что единственная дочь Анны, маленькая Сара, умерла от лейкемии семь лет назад…
Поверь, трудно найти более бескорыстного и доброго человека! Анна стала для детишек второй мамой.
Слезинка упала на клавиатуру. Я быстро вытерла глаза, чтобы никто не заметил моих слез.
Не хочется ставить тебя в трудное положение, поэтому не настаиваю. Кроме того, опасаюсь еще раз навлечь на бедную голову праведный гнев Джесс Монро. ©
С наилучшими пожеланиями,
Бен Томас.
P.S. Могу подкинуть еще одну идею. Группа «Фит» скоро выступает в «Солнечном доме» с благотворительным концертом. Наверняка они не откажутся сказать пару слов для «Доброго утра».