-Соси хер! - крикнул Вик и отвернулся.
Омэн вздохнул, Нихил молчал. Из бара выбежали санитары таща за ногу Бена. Его тело билось об косяки, обтекало бортики, пока его не засунули в скорую. Наблюдавший за этим Вик начал слизится и злится пуще прежнего но звука не издал.
-Ладно, Нихил, не будем томить, тяжко всё это, говори, что можно нам сделать, как сбить срок? - спросил Омэн чёрного офицера.
-Мы знаем, что он состоит в одной крупной банде. Возможно если парень даст показания и поможет следствию приструнить остальных, срок будет мягче, - ответил Нихил.
- Слышал? Дай показания против банды и начни новую жизнь сопляк, хватит с тебя этого! - приказал Омэн.
-Новая жизнь где? В дерьме?
-Нет дурак ты торчковый! мы же... с матерью трудились непокладая рук всю свою жизнь. Тебе на будущее, на билет в центр, - твердил старик.
Матери... матери было так больно когда ты ушёл... - слёзы потекли по старым щекам, - ушёл с этими недоосками. Посмотри что с тобой стало... Бледный худой, под кайфом, с зависимостями... Мы мечтали чтоб у тебя было всё хорошо... были готовы жить в этой грязи и дерьме до могилы... Лишь бы только знать что ты счастлив и что в жизни дали тебе, нашему мальчику шанс... Шанс жить по-человечески и радоваться.
Мать тебя так сильно любила... когда... когда ты ушёл... Она ведь... Заболела сразу. Лежала и смотрела на меня. Руку мою сжимала так долго как могла. И твердила, "Верни сыночка, верни, он же мой маленький, верни". Целыми днями. А я... ничего не мог. Сидел, а она так и уме... умерла на этих руках - пустым взглядом смотрел Омэн на свои руки.
Из глаз Омэна текли струи, слова сбивались. Омэн с трудом сквозь ком в горле выдавил:
-А ты...
Водитель в машине, тоже расчувствовался его глаза блестели в водительском зеркале.
Ком подкатил к горлу и Вика.
Он более не мог огрызаться. Вспомнил как мать его учила лепить коня из теста, как вместе сидели на скамейке в парке среди деревьев и смотрели на закат. На душе проснулась обида и стыд. Страшная тоска разрывала сердце. Он разозлился на свою слабость, но тут же не выдержал и глаза подвели.
В слезах он уткнулся в пальто отцу. Стиснул его воротник в кулаках до белых костяшек и задышал навзрыд.
- Порости меня! Прости! - кричал юноша снова и снова хриплым голосом.
Омэн обнял сына и прижал крепко крепко.
Он гладил сына по волосам и говорил:
- Ничего... всё ещё... можно исправить, мы живы.
Нихил кивнул водителю.
Водитель медленно тронулся. И они с красными носами покатил по проспекту.