Зульфизар обиженно замолчала, затем, волнуясь, снова позвала мужа:
- Хамза-ака!
- Что скажешь? - недовольно оторвался от дутара Хамза.
- Когда мы уедем отсюда?
- Еще не скоро, еще не скоро! - пропел Хамза на мотив наигрываемой им мелодии. - Я перекладываю на музыку для оперы одну замечательную газель поэтессы Зебунисо, которая, как тебе известно, была дочерью знаменитого Абу Зафара Мухиддина Авранзеба. Эта поэтесса однажды вот что сказала о книгах: "И муж, и счастье, и рай для меня - книги".
- Замечательные слова, - усмехнулась Зульфизар. И неожиданно почти крикнула: - Сейчас уедем! Сегодня уедем! Мне здесь страшно!
Упав на подушку, она спрятала в ней лицо и горько заплакала.
Хамза, опустив дутар, с досадой посмотрел на Зульфизар, потом поднялся, подошел к кровати, сел рядом с женой и погладил ее волосы.
- Кто тебя обидел? Что, собственно говоря, случилось?
- Вы! - села на кровати Зульфизар. - Вы обидели меня!
Я выскажу сейчас все, что у меня на душе... Вы не хотите уезжать отсюда специально. Вы упрямитесь нарочно...
- Уехать сейчас отсюда для меня невозможно, - вздохнул Хамза. - Мне поручено очень важное дело. Я не могу отказаться от него.
- Но я не могу больше жить здесь, потому что знаю, из-за чего вы не хотите уезжать! Причина этому - Санобар!
- Почему же она причина? - грустно улыбнулся Хамза.
- Потому что она влезла вам в душу! Она для вас красивее меня! Моложе, поэтому и красивее!
- Глупенькая ты моя, - сказал Хамза, пытаясь обнять жену. - Что это тебе взбрело в голову? У Санобар есть жених...
Если Алиджан услышит такой разговор, он обидится. Неужели ты думаешь, что я способен на такую неверность - и тебе, и Алиджану?.. Зачем мне кто-то, если у меня есть ты?
И он снова попытался обнять жену.
- Не трогайте меня! - отстранилась Зульфизар. - Идите и обнимайтесь со своей Санобар. Покажите на деле свою новую мораль, о которой вы так много говорите.
- Зульфизар, тебе все это мерещится! Оставь свои подозрения, худой мир лучше доброй ссоры... О каких объятьях ты говоришь? Мне даже и во сне не снилось такое.
Он поднялся и начал шагать по комнате из угла в угол.
Внезапно резко остановился у стола, взял лист бумаги с нотами, долго смотрел на него, положил и сказал взволнованно:
- Если бы ты слышала ее голос!.. Когда-нибудь она будет настоящей актрисой. Большой актрисой. Наш народ, может быть, будет гордиться ею. Она еще прославится на всю нашу республику!
- Пока ею гордитесь только вы... А этот самый простофиля Алиджан доверил овцу волку...
- Хватит! Счастье посещает дом, где цветет улыбка... Не говори мне больше таких глупостей!.. - Не выдержав, Хамза ударил кулаком по столу. Или ты хочешь поссорить Алиджана со мной? Хочешь лишить меня друзей, на которых я опираюсь в своей борьбе против шейхов!.. И не стыдно тебе повторять всю эту ересь? Я думал, что ты мне друг, готовый делить со мной все радости и горести, а ты собираешь чьи-то сплетни!..
- Уедем отсюда, уедем, - упрямо твердила Зульфизар. - Если вы послушаете меня, я буду знать, что вы еще любите меня, что я вам нужна...
- Уж не шейхи ли посоветовали тебе увезти меня из Шахимардана? спросил Хамза, еле сдерживая бушующую в груди ярость.
- Да, шейхи! - немного подумав, с вызовом сказала Зульфизар. - Все шейхи видеть вас не могут. Все они желают, чтобы вы как можно скорее покинули Шахимардан...
- Вот оно как! - Хамза остановился, словно наткнулся на что-то. Значит, и ты, бальзам души моей, против меня?.. Это предательство, Зульфизар, понимаешь, предательство с твоей стороны!.. Шейхи, проклятые шейхи! Они преследуют меня как тени. Даже ты, ты, жена, ни в чем не разобравшись, говоришь словами шейхов... Великий Навои плакал кровью от них! Шейхи вонзили кинжал в грудь такого великого человека, как Улугбек...
И вот теперь этот же кинжал, как меч, снова висит над головами тех, кто хочет жить для народа... Так вот что, Зульфизар! Ты можешь передать своим советчикам, что я до тех пор не уеду из Шахимардана, пока не очищу это место от своры мракобесов, кровопийц и прочей нечисти... Я от своих убеждений не отступлюсь, чем бы мне ни грозили мои враги.
Зульфизар испугалась. Она поняла, что наговорила лишнего.
Со слезами на глазах начала она умолять мужа:
- Дорогой мой, простите меня, простите!.. У меня только одна просьба. Если вы любите меня, прекратите свои занятия с Санобар. Умоляю вас! Не идите на поводу у своих чувств. Вы же сами говорили, что умом можно и волосок разрезать вдоль на сорок частей...
Чаша терпения Хамзы переполнилась. Он едва сдерживал себя.
- Я тебя не узнаю, Зульфизар, - дрожащим голосом начал он. - Я счастлив оттого, что могу оказать помощь человеку, который в ней нуждается. Санобар будет учиться у профессора Степанова. Но сейчас моя помощь нужна ей как вода, как воздух.
Ведь ты же сама актриса, ты должна понимать это. Если бы ктонибудь помог мне в молодости овладеть музыкальной грамотой, я, может быть, не так мучился от своей необразованности в музыке, как мучаюсь теперь. Я должен помочь Санобар. Поэтому, пока она здесь, я буду заниматься с ней... Ты должна знать, как дорога, как незаменима для меня твоя любовь. Санобар же дорога для меня как редкий талант. Она одна из жемчужин в сокровищнице народных дарований. И я не хочу, чтобы ты думала что-то нехорошее о наших отношениях с ней... А шейхов ты не слушай, прошу тебя. Они, заставляя людей поклоняться развевающимся над могилами и гробницами тряпками, думают вовсе не о религии и заповедях шариата, а о своих доходах и богатствах, ради которых они совершают даже убийства. Если бы ты только знала о настоящих делах шейха Исмаила! Они, эти шейхи, рады всех нас натравить друг на друга, разделить и расправиться с каждым порознь. Ради этого они и нас с тобой хотят поссорить.
Зульфизар, слушая Хамзу, сидела молча. Потом на ресницах ее заблестели слезы.
Когда Хамза устало опустился на табуретку, Зульфизар встала и набросила на себя паранджу.
- Далеко? - обернулся к ней Хамза.
- К соседям, я быстро вернусь.
- Зачем же тогда паранджа? Верни ты этот балахон тому, у кого брала.
- Ладно, завтра же отнесу хозяйке. А сейчас уж пойду в парандже.
Она подошла к двери, остановилась, грустно улыбнулась и повторила:
- Я быстро вернусь.
Могильная плита под большим куполом восстановленной лосле пожара гробницы святого Али сразу привлекала внимание человека, который входил в мазар. Плита эта напоминала своей формой утюг. Она была накрыта покрывалом бурого цвета. Сверху свешивалось знамя из зеленого шелка. От колеблющегося пламени свечей, установленных у изголовья могилы святого, по высоким стенам усыпальницы иногда скользили таинственные тени. Но в основном внутри мазара царила тьма. Эта картина производила на человека, впервые входящего в мавзолей святого Али, жутковатое впечатление.
Со скрипом открылась низкая дверь в воротах гробницы, и в мазар вошли двое - шейх Исмаил и закутанная паранджой женщина.
- Дочь моя! - внушительно произнес шейх Исмаил. - Если ты от всей души своей будешь молиться этой могиле, оросишь ее камни своими слезами, откроешь ей тайны своего сердца, то тогда дух святого Али станет для тебя опорой и поддержкой. Признавшись во всех сомнениях, умоляй о прощении всех грехов... Если твои мольбы дойдут до всевышнего, то из иного мира донесется до тебя глас божий и ты увидишь великое чудо...
Зульфизар - это была она - подошла к могильной плите и опустилась перед ней на колени.
- С искренней верой во всемогущество аллаха молись от всей души, дочь моя. Ничего не бойся. Сейчас тебя охраняют десять тысяч ангелов. А я буду молиться за тебя там, на площади, около дерева чудес, - сказал шейх и тихо вышел.
Зульфизар, низко склонив голову, несколько минут стояла неподвижно, потом сняла паранджу, прижалась щекой к могильной плите, обняла ее и тихо зашептала:
- О святой Али, покровитель Шахимардана, возьми моего Хамзу под свою защиту... Он ни в чем не виноват, он желает людям только добра, но если он ошибается, то ниспошли ему просветление. Я пришла к тебе, веруя в твое всемогущество... - Зульфизар еще сильнее приникла к камню и поцеловала его.