-.........?
- Смерть.
- ........?
- Смерть.
-..........?
- Смерть.
-........?
- Смерть.
Миян Кудрат огладил бороду, молитвенно сложил ладони.
- Именем аллаха! - торжественно начал он. - Я, глава мусульман Туркестана, хазрат Миян Кудрат, выслушав всех почтенных и уважаемых членов исламского суда, присоединяюсь к их единому мнению и приговариваю безбожника Хамзу Хакимзаде Ниязи за его неисчислимые преступления перед нашей религией, кораном и шариатом к смерти. Как только исламский меч сможет опуститься на голову невера, приказываю смело исполнить этот приговор. Аллах акбар!
- Аллах акбар! - хором повторили все сидевшие вокруг дастархана.
А в Коканде продолжал работать курултай рабоче-крестьянских депутатов. На трибуне стоял председатель Вадильского райисполкома Шохобиддин Насыров.
- Товарищ Назири совершенно правильно предупреждал нас о том, что мы не должны допускать в своей работе опрометчивых действий, - говорил Насыров. - Здесь некоторые люди позволяли себе шутки в адрес товарища Назири. Но, может быть, эти люди забыли о том, что товарищ Назири делал революцию в этом городе, что благодаря его личным усилиям был свергнут Кокандский мухтариат. Так я напоминаю об этом!.. Мы не должны пренебрегать революционным опытом заслуженного коммуниста, мы должны прислушиваться к его советам! Товарищи! Обычаи целого народа не могут быть изменены единичными и нетерпеливыми действиями отдельных личностей. Это работа всей партии, всего государства. Ярким примером своевольного и неумелого вмешательства в эту работу является деятельность в одном из кишлаков нашего района всем вам хорошо известного поэта Хамзы Хаким-заде Ниязи. Со всей ответственностью советского руководителя заявляю, что товарищ Хамза вообще взялся не за свое дело. Мы, практические работники, не берем на себя смелость давать советы товарищу Хамзе, когда он сочиняет стихи и газели. Так почему же он вмешивается в нашу работу? От этого и получается тот самый вред, о котором говорил товарищ Назири...
- Доказательства! - крикнули из зала.
- Есть доказательства! - уверенно вытянул вперед руку Шахобиддин.
Хамза, хмуро слушавший до этого Насырова, не глядя на сцену, поднял голову.
- Вот заявление, поступившее в районный исполнительный комитет Вадила от населения Шахимардана, - поднял Насыров над головой лист бумаги. - К этой жалобе приложили пальцы сто восемь человек. Все они батраки Шахимардана. Они пишут, что Хамза нашел общий язык с шейхами. Особенно он сблизился с неким Гиясходжой, с которым его часто можно встретить в горах. Хамза, сообщают они, даже на улицах задерживает дочерей и жен дехкан и насильно заставляет их снять паранджу. А если кто-нибудь из них сопротивляется, то он начинает угрожать своими полномочиями, полученными им якобы от самого товарища Ахунбабаева. Все эти действия Хамзы, пишут люди, оскорбляют женщин и девушек Шахимардана...
Хамзе вдруг как-то неинтересно и скучно стало слушать Насырова. Беспокоило только одно. Что это? Подделка? Или кому-то действительно удалось состряпать такую бумажонку?
- Ты лжешь!! - закричал Амантай.
- Нет, не лгу! - стукнул кулаком по трибуне Шахобиддин. - В этом письме также говорится о том, что, проповедуя везде новую жизнь и новую мораль, сам Хамза выгнал из дома свою жену, чтобы жениться на молодой!.. И это правда! Я сегодня сам видел жену Хамзы здесь, в Коканде, на базаре! Значит, правда и все остальное.
- Алиджан! - кричал Амантай. - Что ты сидишь? Иди расскажи, как все было на самом деле?
Алиджан рванулся к сцене. "Надо бы мне самому выступить", - вяло подумал Хамза, но какое-то безразличие овладело им - он не мог заставить себя принять участие во всей этой мышиной возне.
- Разрешите? - обратился Алиджан к председателю, поднимаясь на сцену.
Председатель кивнул.
- Дело было так, - повернулся Алиджан к залу. - Большинство наших батраков не умели тогда ни читать, ни писать. Им показывали эту бумагу и говорили: это заявление в район о том, чтобы в нашу лавку привозили больше товаров. Приложи палец.
И они прикладывали, не ведая, о чем эта бумага, которую сочинили наши шейхи... Но теперь такая история больше не может повториться, потому что товарищ Хамза почти всех бедняков и батраков нашего кишлака обучил грамоте в открытой им школе...
- А на молодой он женился? - крикнули из зала.
Алиджан сжал кулаки, шагнул к самому краю рампы.
- Эту девушку зовут Санобар! Она моя невеста!.. Товарищ Хамза хочет помочь ей научиться петь, потому что у нее хороший голос! Товарищ Хамза хочет помочь ей поступить в музыкальное училище!.. Товарищ Хамза научил нас не бояться шейхов! Товарищ Хамза научил нас жить общей жизнью, интересами артели! Товарищ Хамза научил нас жить по-новому, по-человечески!.. - Алиджан обернулся к трибуне, на которой все еще стоял Насыров: - А тебя, Шахобиддин, если ты посмеешь где-нибудь еще раз произнести эту сплетню, я разорву на куски!
- Это оскорбление! - крикнул Насыров.
- Дать слово Хамзе! - кричали из зала. - Пускай сам все расскажет!
Хамза быстрой походкой уже шел между рядами.
Когда он поднялся на сцену, в зале раздались аплодисменты.
Хлопали не делегату курултая, не участнику дискуссии о коллективизации. Хлопали любимому поэту, стихи которого для многих сидевших в зале в свое время стали началом поворота к новой жизни.
- Товарищи! - энергично начал он, и глаза его засветились молодо и весело. - Советская власть и на втором десятилетии своей жизни продолжает одерживать одну победу за другой!..
Еще совсем недавно Шахимардан - этот далекий горный кишлак - был гнездом религиозного фанатизма, суеверий и предрассудков. Сейчас с этим покончено! В Шахимардане организован колхоз, построена красная чайхана, поставлен памятник Ленину.
Мы провели с гор канал и приступаем к созданию общественной системы арыков. Большинство наших женщин и девушек уже сняли паранджу... Наша артель берет обязательство образцово провести сев и собрать хороший урожай... Мы шли, идем и будем идти этим путем. И никому нас с него не свернуть!..
На этот раз дастархан был разостлан на той самой террасе, которая висела над пропастью. В предвечерних сумерках фиолетовые вершины гор были окрашены последними лучами уже зашедшего за край земли солнца.
Сегодня собрались только свои, шахимарданские. Шел доверительный разговор. И святой Миян Кудрат предался воспоминаниям о тех временах, когда он сам еще был здесь смотрителем гробницы.
Но всех интересовали будущие события. Все выжидательно смотрели на хазрата, надеясь, что для своих он откроет какие-то особые секреты.
- За границей все готово, - многозначительно произнес наконец Миян Кудрат. - Но знаете, уважаемые, что великий аллах ниспошлет нам победу только в том случае, если прибытие войск ислама будет поддержано всенародным восстанием. Сигналом к восстанию всего народа станет разрушение гробницы по инициативе Хамзы.
- Но Хамза, насколько я знаю, как раз не хочет допустить разрушения гробницы, - удивленно поднял брови Бузрук-ишан.
- Надо внушить народу, что Хамза хочет разрушить гробницу, что он получил приказ из Самарканда от Ахунбабаева, - насупился хазрат. - Очень важно, чтобы все поверили в это.
Только тогда народ поднимется на защиту ислама. А разрушат гробницу люди нашего славного Нормата-курбаши. Вам всем на это время придется уйти в горы. Я тоже буду находиться в горах.
Когда все будет окончено, вернемся обратно... Во время военных действий никого из нас, кроме Гиясходжи, не должно быть в Шахимардане.
- Мой хазрат, - поинтересовался Бузрук-ишан, - кто будет у нас главой нового государства?
- Наше новое государство будет возглавлять достойный человек. Кандидатура еще не намечена, но я думаю, что это будет верный слуга ислама.
- Хазрат, - спросил Гиясходжа, - а где Алчинбек Назири?
Миян Кудрат вздохнул.