— Так они сказали, — подтвердил мистер Геродот, хмыкнул и сел на подлокотник кресла. — Не то, чтобы я не верю им, Гекуба. Они хорошие девочки. Но вот Лила, эти кресты недавно…и после тех неприятностей с этой девушкой, Зеной, я волнуюсь. Раньше они нам всё рассказывали.
Гекуба потрепала мужа по руке.
— Они хорошие девочки, дорогой мой, — сказала она. — Просто они выросли. Они уже очень взрослые. Когда Габриэль устроится на новую работу в колледже, мы уже не будем контролировать каждый их шаг. Они будут выбирать сами.
Муж вздохнул.
— Может быть, мы последнее время были с ними слишком суровы. Старшая Лила, музыкантша… — Он бросил взгляд на жену. — Может, они просто бунтуют?
Она помолчала, посмотрела в глаза своего мужа.
— С Лилой я действительно повела себя сурово. Матерям так полагается.
— Да, — снова вздохнул он. — Жалко, что дети так быстро выросли.
Она кивнула.
— Мне тоже не хватает того времени, когда они были маленькими и так от нас зависели. Их взгляды, когда они встречали меня с работы. Но дети вырастают. И глаза у них перестают быть такими ясными. И они задаются вопросом, действительно ли мама с папой умнее всех в мире.
— Знаю, — ответил он. — Я знаю, что это происходит, и чувствовал, как это происходит, с самого первого дня, когда они родились. Я давно уже готовлю себя к тому, что Габриэль и Лила нас покинут. Но иногда мне кажется, что они нас уже покинули, а я ещё к этому не готов.
— Не готов к тому, что они выросли? — спросила Гекуба, сочувственно склонив голову.
— Наверное, так, — произнёс муж, беспомощно улыбаясь.
— Мне тоже кажется, что я к этому не готова, — созналась Гекуба и улыбнулась широко. — Я тоже волнуюсь, что их нет так поздно — на то мы и родители. И они скоро от нас съедут — на то они и взрослые. И знаешь что? Мне это тоже будет нравиться, потому что даже этого мне потом будет не хватать.
Мистер Геродот рассмеялся:
— Знаешь что, Гекуба? Из тебя вышла бы хорошая рабби.
— Что правда, то правда.
Он снова рассмеялся, потом сел к ней в кресло, и они, обнявшись, стали смотреть ≪Шоу Люси Лоулесс≫ и думать о временах, когда жизнь была проще.
***
Нападение арахней оторвало Ториса от Лилы и Зены. Лила, сменив свой облик, была не менее свирепа и быстра, чем тёмные арахны, — она их крушила и гнала прочь. Насчёт неё Торис не особенно волновался. Но Зена…
Он напомнил себе, что она — Воительница, и что она не хотела бы, чтобы он потерял след Арахней-Охотниц. Очень вероятно, что она тоже не сойдёт с этого следа и вскоре они где-то встретятся. По крайней мере, в этом он себя убеждал.
Торис стоял по пояс в крапиве и вдыхал странный запах, который слишком напоминал могилу. Это место было…меченое, как называли это в Голуэе. Оно было неправильное. Что-то накрыло его покрывалом тёмной магии, что-то пришло сюда и овладело им.
— Зена! — позвал он. — Лила!
Молчание.
Он медленно стал пробираться вперёд, отыскивая тропу, отбрасывая отвлекающее ощущение следящих за ним хищных глаз. Он подумал: не сама ли тьма смотрит на него, клубясь над головой между ветвями?
Торис пролез под низко нависшими ветками и посмотрел вперёд, чтобы сориентироваться. Без идущей впереди Лилы он просто следовал своим инстинктам. До сих пор они никогда его не подводили, и сейчас он тоже надеялся на них, и оказался прав — вскоре он снова шёл по следу тёмных арахней.
Он был готов отреагировать на любое движение поблизости и двигался настолько осторожно, насколько позволяла срочность. Ни на чью помощь он рассчитывать не мог. Может быть, уже поздно спасать Автолика, Габриэль и Джоксера, но он должен попытаться. И ещё неизвестно, что сталось с Зеной и Лилой.
Но так же уверенно, как он нашёл дорогу, Торис чувствовал, что всё сойдётся вместе, когда они наконец найдут Лесную Арахнею и Диких Охотниц.
На этом он и сосредоточился — дать отпор любым тварям, которые могли броситься на него сверху, но вдруг услышал рычание из чащи справа от себя. Торис насторожился и схватил толстую ветку, но одном конце расщеплённую и заострённую. Он вгляделся в чащу, тёмную даже для его глаз.
— Выходи, кто бы ты ни был! — закричал он.
Снова тот же рык и единственное слово:
— Остынь.
Из-за деревьев вышла Лила, но Торис узнал её только по голосу. И ещё потому, что других знакомых вервольфов у него не было.
— Новый для тебя вид, — заметил Торис. — Но ведь ещё не время?
— Я остановилась на полдороге. Даже смогла немножко вернуться обратно. Способность разговаривать очень полезна. Только я не знаю, почему это случилось. Наверное, дело в этом месте, — сказала Лила низким и рокочущим голосом. — Здесь магия в воздухе.
— Ага, — согласился Торис. — У нас тут Диснейленд.
И они молча пошли дальше по следу тёмных арахней. Торису подумалось, какая они странная команда, но он решил не делиться этим с Лилой. Он её не слишком хорошо знал, а Лила, может быть, ещё не совсем привыкла к тому, что она оборотень. Торис помнил это по себе. А Лила была вервольфом меньше года.
— Ты ничего не слышишь? — спросила Лила.
Торис прислушался и уже готов был ответить отрицательно, когда тьму прорезал вой. Торис попытался определить, откуда он донёсся, но вой отдавался эхом со всех сторон, отражаясь от деревьев, от самой ночи.
Потом вой сменился рычанием и лаем, тоже доносившимися со всех сторон. Второй раз за несколько минут они оказались в окружении — на этот раз шестерех чёрных трёхглавых церберов, у которых глаза горели огнём. Дым поднимался из жадно дышащих пастей с каждым глубоким горловым рыком.
— Их слишком много, — заворчала Лила.
Торис напрягся:
— Придётся убивать их быстро.
Церберы прыгнули одновременно, щёлкая челюстями и выдыхая пламя.
— Если их можно… — начала Лила.
Остального Торис не слышал — церберы обрушились на них. Он бросился вперёд и изо всех сил ударил одну ногой. Тварь захлебнулась собственным воем, отлетела назад и покатилась между деревьев.
— Их можно ранить! — крикнул Торис, перекрывая рычание, хотя не знал, слышит ли его Лила.
На его левой руке сомкнулись мощные челюсти. Его уже до того потрепали, всё тело было изранено в стычках с тёмными арахнами. Но это было другое. Торис вскрикнул от боли и успел повернуться вовремя, чтобы увидеть прыгнувшую на него третью псину. Он схватил её за глотку в прыжке и, зарычав от ярости и боли, придушил псину и ударил её с размаху о дерево. Наградой ему послужил хруст костей.
Он схватил за трёхглавую морду псину, которая вцепилась в его руку мёртвой хваткой. Потянул, пытаясь оторвать, — боль была невыносимая. Зубы скребли по кости. Не выходило.
Слышно было, как рычит Лила. Торис повернулся и увидел, что та стала волком ещё больше и как раз сейчас когтями выпускает кишки чёрной псине. Из брюха зверя полыхало пламя.
Теперь он знал, что этих тварей можно убить.
Подняв зверя на той руке, в которую она вцепилась, Торис придушил её свободной рукой, глубоко вдавив пальцы в горло. Хватка ослабла, но не до конца. Торис оскалил клыки, шипя от боли, и дал волю сидящему в нём вампиру, который нагнул голову и погрузил клыки в шею псины.
Адская псина выпустила руку. Торис ударил её о колено, ломая спину.
Не успел он расправиться с этой, как другая вцепилась ему в ногу. Не теряя времени, Торис схватил её двумя руками, разрывая три пасти. Тут же на него бросилась ещё одна.
— Лила, можешь помочь? — прохрипел он.
Лила только зарычала. Торис обернулся и увидел, что вервольф и сама сражается с двумя огромными псинами. Две сваленные, четверо действующие, и Торис понял, что защищающаяся команда быстро теряет территорию. Он отбросил одну из псин, но вторая высоко прыгнула, метя в горло. Торис повернулся, теряя равновесие, и упал.
Псины навалились на него. Зубы прокусили плащ, и он, вырвавшись, оставил в пасти псины кусок собственного тела.
— Пошла вон! — рявкнул Торис, отбрасывая одну.