Вскоре они вышли на широкую тропу, ведущую на юг. Габриэль попыталась понять, где они, и решила, что тропа, вероятнее всего, выведет их на дорогу Семнадцать. Если бы они хотели туда выйти. Но они не хотят. Они остаются.
— Бритни, — тихо сказала Габриэль. — Мы здесь остановимся. А тебе, наверное, надо идти.
— Да, Бритни, — поддержал её Автолик. — Тебе и в самом деле надо идти.
Бритни не сдвинулась с места.
— Меня Зена тоже спасла.
Габриэль вспомнила мать Бритни и то, как она пыталась себя убить. Она боялась даже думать о том, что будет с её родителями, если она с Лилой пропадут, или что будет с родителями Джоксера. Но Зена была их другом, и она пришла к ним на выручку. Не только сегодня. Они обязаны вернуться. Бритни — нет.
Очевидно, они все думали одно и то же, но сказал это Джоксер:
— Твоя мать тебя ждёт, подруга. Давай отсюда.
Он прижимал повреждённую руку к животу, явно стараясь не дать никому заметить, насколько серьёзно он ранен.
Бритни оглядела их всех по очереди, Автолика последним. Наконец она произнесла ≪спасибо≫ и повернулась, чтобы уйти.
— Бритни! — окликнула её Габриэль. Та остановилась и оглянулась. — Если мы не вернёмся, попытайся объяснить нашим родителям, ладно? А моим скажи…
Голос её пресёкся и она прикусила губу, глаза её заблестели от слёз.
Но Бритни поняла. Кивнула.
— Я скажу, — ответила она и посмотрела на Джоксера. — За вас обоих.
Они смотрели ей вслед, пока та не свернула за поворот и не скрылась из глаз.
— Итак, — сказал Автолик и потёр подбородок, а затем пригладил усы, — давайте подумаем. Что нам известно?
— Что Зена дала клятву Гекате, и клятва эта нерушима, и что сейчас паучья мамаша собирается пригласить адвоката по брачным контрактам, — сказал Джоксер. — И не надо мне говорить, чтобы я не отпускал шуточек, потому что я буду это делать.
— Геката — повелительница ведьм, — сказал Автолик. — Может быть, здесь есть параллель с легендой о Хёрне-Охотнике. Но мы знаем, что наша Повелительница Охоты Арахней — женщина…
— А что там с Герой? Ей пришлось поклясться её глазом.
Автолик почесал макушку и опустил руку.
— Это общий ритуал — клясться какой-то частью тела. В некоторых культурах клянутся ляжкой. Согласно легенде древних времён, Гера потеряла глаз в поисках мудрости. Вероятно, это связано с суровостью клятвы.
— Послушай, всё это очень интересно, — сказал Джоксер, — но так мы никуда не придём. Как я понимаю, мы должны дойти обратно до поляны, проследить, куда они уйдут и подождать их на обратном пути. Если устроить засаду на Паучиху и завалить её, может, это обескуражит остальных и даст нам удрать.
— Не очень-то хороший план, — нерешительно сказала Габриэль.
— Это вообще не план, — фыркнул Автолик. — Особенно если вспомнить о собаках и тёмных арахнах. Из них многие убиты, но со многими ещё придётся иметь дело. Одни только арахны способны нас убить, если мы попытаемся удрать с Зеной.
— Значит, надо и арахней вывести из игры, — заявил Джоксер.
— И как ты предлагаешь это сделать? — поинтересовался Автолик.
Ответ он услышал не от Джоксера, а из густой тени деревьев рядом с тропой. Из тьмы вылетела мёртвая обезглавленная арахна и шлёпнулась на землю, перекрученная, как тряпичная кукла.
— У нас вроде бы есть идея, — произнёс голос.
На тропу вышел Торис, за ним Корделия. Когда Габриэль всмотрелась в третью, идущую за ними, сердце её заколотилось.
— Лила?
— Я здесь, — ответила старшая сестра рычащим голосом.
— Лила, Лила! — зашептала Габриэль, когда та вынырнула из тёмного леса. Шла она чуть сгорбившись, одежда на ней превратилась в лохмотья. Там, где сквозь неё должна была проглядывать кожа, топорщилась шерсть. Уши заострились, нос и челюсть неестественно выдались вперёд. Когда она говорила, открылись острые жёлтые клыки.
Габриэль снова позвала её по имени и нерешительно двинулась к ней.
— Классно, — сказала Лила. — Как виртуальная реальность компьютерной игры.
— Эта игра и называется жизнь, — указал Джоксер.
Все замолчали, когда Габриэль медленно подошла к Лиле и они обнялись. Джоксер и Корделия взялись за руки и посмотрели друг другу в глаза.
— Что у тебя с рукой? — тревожно спросила Корделия.
— Кровь сдавал, — пожал плечами Джоксер. — Хотя у меня не спросили согласия. — И он улыбнулся, увидев её встревоженное лицо. — Всё будет хорошо. Обещаю.
— Как вы нас нашли? — спросил Автолик у Ториса.
— Долгая история. Когда-нибудь за пивом расскажу подробно.
Они долго смотрели друг на друга, и после секундного молчания Автолик кивнул и ответил:
— Лучше всего за ≪Гинессом≫.
Торис едва заметно улыбнулся.
— Корделия спасла мне жизнь, — сказал он Джоксеру. — И Лиле тоже.
— Королева К. воспользовалась правом помилования, — сказал Джоксер. Корделия стукнула его по спине.
Всё было так, как-будто уже всё в порядке. Что, конечно, не соответствовало действительности.
— Ладно, — сказала Габриэль, глядя на Ториса и Автолика, — давайте обдумаем план. Я хочу точно знать, как мы будем распутывать этот узел.
***
Зене предложили новую одежду. Она отказалась. Ей предложили мясо, зажаренное на костре, но она вспомнила женщину-кентавра в лесу и покачала головой. В её семействе было правило, которое приходилось применять слишком часто: не есть ничего, что может поддерживать разговор.
Протрубил охотничий древний рог, но в нём звучала щемящая, почти траурная нота. Тела всех Охотников и Охотниц, которых убила Зена, бросили в костёр, где они быстро сгорели. Странно, но никто из остальных не проявил к ней враждебности. Она только что уничтожила с полдюжины их товарищей, а им всё равно.
Но в конце концов, чем была их жизнь, как не Охотой и убийством? Они и без того были мертвы. А ей предназначено выйти за Афину и стать когда-нибудь Царицей Арахнейской Охоты. Если они хотели продолжать иллюзию жизни, надо было относиться к ней с почтением.
Если представится случай, она этим, быть может, воспользуется. Если представится…
Сдался ей этот бессмысленный и нелогичный, даже ненормальный однополый брак.
Она искала глазами Афину, единственную свою подругу среди этих кошмарных гибридных созданий. Какого это будет — иметь такую жену? Что она будет с ней делать? Вечно скакать с ней в ночи бок о бок? Уйдёт ли из неё доброта? Сменится ли душа, которая её восхитила, маслянистым чёрным облаком?
Наконец снова прозвучал древний рог. Афина подъехала к ней на огнедыщащем, бьющим копытом коне, и Зена всмотрелась в неё пристально. ≪Она это всё ненавидит≫, — подумала Зена.
— На лошадь, Зена, — сказала Афина ей очень мягко. — И возьми моё оружие. Это последняя Охота Арахней перед возвращением в Тартар. Моя мать хочет отомстить Ярмарке Древнего Мира.
Зена подобрала меч, добытый в бою, и моргенштерн тоже взяла. На выбранном ею коне было что-то вроде чехла для него, а моргенштерн — оружие очень эффективное.
— Почему ты осталась? — спросила она Афину, садясь на коня.
— А почему ты Воительница? — спросила та.
Зена собралась было ответить, когда поняла, что это не нужно. Вопрос риторический. Зена не выбирала себе жизнь Воительницы. Её выбрали. Но она поняла, как важны возложенные на неё обязательства, и приняла их.
Афина должна была стать Лесной Арахной.
— Я никогда бы не сказала, что мы в одном и том же положении.
— Не в одном и том же, но в похожем.
— Знай, что если я найду способ, — сказала Зена, — я отсюда уйду.
— Если бы я могла найти способ, — ответила Афина, — ты уже была бы дома.
— У тебя хорошая душа, Афина. Храни её бережно.
Афина не ответила, но Зене показалось, что глаза её наполнились слезами. И снова зазвучал древний рог — громко и глубоко. В центре поляны гарцевала на свирепой лошади Лесная Арахна, и речь её раздалась так громко, что все услышали.
— Насладимся последней Охотой сезона! — сказала она. — Наша главная цель — экзотические звери для еды. И ещё: настройте ваш дух на поиски лишённых надежды. Нас стало меньше, и мы должны пополнить ряды.