Лила встретила Габриэль после уроков, и в коридоре они поймали Корделию и Джоксера. Они совершенно не подходили друг другу — Джоксер в своей обычной преподавательской одежде (которая Габриэль нравилась) и Корделия, одетая, как греческая модель на работе. Короткий клетчатый джемпер, новая белая блузка. Габриэль обрадовалась, что они с Лилой были одеты одинаково небрежно — она в вельветовой юбке и коричневом свитере, а сестра — в одной из своих классных футболок — на этот раз зелёной с коричневым.
Корделия с Джоксером как всегда спорили и продолжали спор, пока все четверо обходили толпу учеников, заполнявших коридор школы между звонками. Наконец Корделия крикнула Джоксеру:
— Не подходи ко мне так близко! Ты вторгаешься в моё личное пространство!
≪ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА ВЛЕЧЕНИЕ ТАКОЕ, — подумал Джоксер, — КОТОРОЕ ТЯНЕТ МЕНЯ К ЭТОЙ ЖЕНЩИНЕ? ≫.
Но объекту своего влечения он сказал:
— Да, ваше величество, — и очень подчёркнуто сделал несколько широких шагов, очутившись слегка впереди неё. Потом сказал через плечо: — Что-то ты не жаловалась на это вчера вечером. Или сегодня утром.
Лила хихикнула, когда Корделия злобно запыхтела.
После секундного молчания она сказала:
— Тогда ты на меня не натыкался!
— Ой, натыкался.
— Замолчи!
Теперь уже Габриэль хихикнула.
— Корди, милая, хорошая!
Джоксер замедлил шаг настолько, что Корделия должна либо остановиться, либо налететь на него. Он картинно взял её за руку, а она тяжело вздохнула и закатила глаза. Он показал на парня, который шёл за ними с безразличным, почти как у зомби, выражением лица.
— Беглый взгляд на окружающих даёт возможность заметить, что учителя, не имеющие друг с другом ничего общего, вынуждены ходить по этим коридорам, как скот.
Корделия выдернула руку:
— Джоксер.
Он просунул её руку себе под локоть и по-отцовски похлопал.
— Преподаватели старших классов и учителя-новички бредут на бойню независимой мысли, известной так же как классная комната. И поскольку этот прогон стада мог бы, только мог бы, оправдать тот факт, что я оказался… — судорожный вздох, — в непосредственной близости от тебя, а ты всё ещё жива… Подумай, Корделия: никто не обращает на тебя внимания и никому нет до тебя дела.
Корделия выдернула руку, будто у него была чесотка.
Может быть, у Лилы тоже такие же проблемы — кто знает? Но пока что Габриэль, в отличие от Корделии, не обвиняла свою сестру во всех смертных грехах. Самым страшным из них был плохой вкус в одежде. Ладно, это он переживёт.
С другой стороны, если это единственный недостаток, который Корделия смогла в нём найти, хотя она очень старалась, значит в глубине души она считает его…не заслуживающим презрения.
Когда они были наедине, она определённо не считала его заслуживающим презрения.
От всей этой шизофрении у Джоксера голова шла кругом. И мысли путались. А ещё говорят, что у Ториса и Зены странные отношения…
— Как БУДТО никому дела нет. Ты же знаешь, что сплетни бегут за каждым моим шагом.
Корделия остановилась и откинула волосы назад.
Лила издала лёгкий смешок, и улыбка Джоксера стала шире. Всё-таки в этой величественной девушке иногда бывало что-то очень симпатичное. Он уже собрался ответить ей, когда сверху прогремел раскат грома, и все собравшиеся в коридоре завопили и захлопали. Через несколько секунд по крыше загрохотал дождь.
— Колоссально! Что там с Ярмаркой Древнего Мира? — мрачно спросила Габриэль.
— Скоро прояснится, — заверила её Лила. А когда дождь пошёл сильнее, добавила: — Хм. А может быть, и нет.
— Мне это не годится. — Корделия состроила гримасу. — Я не собираюсь идти по грязи, глазея на битвы воинов или вообще на что-нибудь.
Она перевела дыхание.
Дождь над головой застучал, как дробь из ружья.
В ответ на злобный взгляд круто накрешенного глаза Корделии Джоксер пожал плечами. Как говорится, день без солнца подобен дню с Корди.
***
Хотя ей было противно это признать, Габриэль немного сочувствовала Корделии. Отличная одежда, отличные волосы, отличное тело — сложите всё это вместе, и всё равно не получается отличная жизнь. Габриэль до сих пор не могла понять, как это Корделия и Джоксер вообще стали встречаться — они презирали друг друга с детства, и, конечно, сюда ещё примешивалась ревность. Габриэль и Джоксер были лучшими друзьями, и Габриэль тайно надеялась, что они с Джоксером…
Но поскольку это казалось не более вероятным, чем-то, что Автолик начнёт сочинять древние истории, Габриэль не слишком страдала. С тех пор, как она это признала, готова была отнестись к Корделии с позиции презумпции невиновности. В конце концов, пусть эта девушка кажется такой поверхностной, но ведь она не раз рисковала жизнью вместе с остальными. Надо отдать ей должное. И когда Джоксер слишком далеко зашёл со своими остротами, Габриэль стало жаль Корделию. Если не считать всех парней округи, Джоксер был самым симпатичным парнем из всех её знакомых, но юмор у него был острым настолько, что иногда мог поранить. Габриэль это знала по опыту.
— Если тебе будет лучше, — предложила Габриэль, ободряюще улыбнувшись Корделии, — мы с Лилой можем отойти.
— Нет-нет, — быстро ответила Корделия. — Лила твоя сестра и ты с ней. Только, знаешь, давайте поменьше говорить, ладно?
Лила обменялась с Габриэль взглядом, и приобняла за плечи.
— Ты у нас добрая, — сказала она тихо. — Это мне в людях нравится. Повезло мне с тобой.
Габриэль застенчиво пожала плечами, но сердце у неё отчаянно билось. Лиле всегда легко было этого добиться. Габриэль всегда смущалась от таких искренних слов сестры.
— Итак, вперёд! — довольно сказал Джоксер, хлопая ладонями и потирая их, когда им снова пришлось остановиться в толпе. — Ярмарка Древнего Мира. Завтра днём. Битва древних воителей на мечах ради удовольствия, миледи. Кто за?
Габриэль подняла руку. Лила пожала плечами и сказала:
— Целый день есть руками? А почему нет? К тому же мне всегда хотелось знать, что делает
древний воин, если ему надо сходить в туалет?
— Ну, на Ярмарке у них есть привязанные резиновые ёмкости, — заметила Габриэль. — Но я думаю, что в древние века аналогов такого устройства не было.
Корделия уставилась на них с удивлением.
— Вы шутите? — Она покачала головой. — Ни за что.
— Слишком невыносимо старомодно? — спросил Джоксер.
— Ну, если ты так ставишь вопрос, то да. На такое могут пойти только надоедливые взрослые и притворщики.
— Кор, ты одного не учла, — напомнил Джоксер. — Там ты можешь купить по-настоящему классный маскарадный костюм, в котором у тебя талия будет невероятно тонкой, а…хм… Для такой великолепной малышки, как ты, это будет отличный прикид на Хэллоуин.
— Джоксер, ради Бога… — начала Корделия, но потом задумалась. Габриэль просто слышала, как у неё в голове вертятся колёсики и она представляет себя в соблазнительном костюме эпохи древних богов, воителей и королей.
— А ещё там продают множество древних украшений, — продолжал искушать её Джоксер. — Блестящих древнегреческих украшений.
— И играют древнеисторические пьесы и концерты на арфах, — с энтузизмом вставила Габриэль и тут же замолчала, поймав беглый взгляд Джоксера, явно сказавший ей, что она выступает не по делу.
— Может, если мы просто там встретимся… — медленно произнесла Корделия. — Тогда, если я встречу знакомых, что вряд ли случится, я смогу сказать, что меня мама заставила пойти. Или что-нибудь ещё.
***
Автолик сидел в учительской, а рядом стояла чашка холодного чая. Он делал вид, что просматривает справочник судебной медицины, изучая следы укусов, но на самом деле он глядел на подборку портретов, изображавших его с Джонни. Они были сняты на отдыхе, когда ездили смотреть потешние велосипеды. Он слегка улыбнулся. На портрете он ухмылялся, как идиот, а Джонни строил смешные гримасы. Он даже сейчас помнил, как это было здорово, когда он велел ему сесть на табурет, а сам присел на корточки рядом с ним.