Приходит официант с еще одной бутылкой шампанского.
— Не хотите ли имбирного пива? — спрашивает он меня, поприветствовав Эмму.
Это тот же самый официант, который был во время моего последнего визита сюда; я поздравляю его с безупречной памятью и с завистью смотрю на его фартук. Со времени отъезда Петры прачечный пейзаж почти не изменился. Я нашла прачечную для рубашек Тома, а няня получает дополнительные деньги, разбираясь с остальным. В этом деле наметился прогресс, но проблема все еще остается.
К моему удивлению, фартук официанта измят и в пятнах. Их так много, что он напоминает географическую карту мира. Я ищу очертания различных стран и нахожу пятно от красного вина, напоминающее Австралию, и цепь маленьких красных островков вдоль более большой отметины, образовавшихся, я полагаю, от томатного соуса — это может быть Греция и несколько островов, возможно, Крит и Корфу. Он замечает, что я рассматриваю его, и печально качает головой.
— Он бросил меня, — объясняет официант. — Я продолжал оставлять дверь холодильника незакрытой. И однажды утром во время этой жары я пришел в кухню и увидел, что все начало портиться, и тогда это случилось. Три года накрахмаленных фартуков испарились менее чем за пять минут — из-за пинты прокисшего молока.
Он пожимает плечами, наливает мне еще один бокал шампанского и удаляется.
— Не могу поверить, что пары распадаются по таким пустяковым причинам, — говорит Эмма.
— Они кажутся пустяковыми, если ты рассматриваешь их в отрыве от всего остального, но почти всегда они являются последним звеном в целой цепи событий, — возражаю я.
Я рассказываю Эмме и Кэти о моем самом последнем скандале с Томом.
— После продолжительных дискуссий он, наконец, дал свое разрешение купить Джо на его шестой день рождения хомячка, с тем условием, что я возьму на себя всю ответственность за его благополучное существование, — рассказываю я.
— Я не хочу, чтобы он свободно разгуливал повсюду, перегрызая проводку и устраивая беспорядок, — заявил он.
— Но тебе не придется выводить его на прогулку и тому подобное. Хомячки — крохотные существа. Ты их даже не заметишь, — сказала я ему.
Я рассказываю, как вместе с тремя мальчиками пошла в местный зоомагазин, где мы выбрали оранжевого хомячка, которого они решили назвать Ровер, потому, что на самом деле им хотелось завести щенка. «Замещающее домашнее животное» — так назвал бы его Марк. Кэти громко смеется.
К тому времени, когда мы приехали домой, Ровер успел прогрызть обувную коробку и потерялся где-то в машине. Дети были безутешны, поэтому мы вернулись в зоомагазин, чтобы немедленно купить замену, которую я доставила домой в маленьком аквариуме для рыбок пристегнутом ремнем на переднем сиденье автомобиля и тут же пересадила его в высшей степени надежную клетку в саду.
На следующее утро, когда мы садились в машину я обнаружила, что Ровер устроил там себе резиденцию. Он нашел дорогу в перчаточный ящик и перегрыз некоторые красные и белые провода. Он съел хлебную корку и яблочный огрызок и повсюду оставил свои «визитное карточки». Том пытался поставить компакт-диск, но проигрыватель не работал. Также, как и освещение в перчаточном ящичке. Он всмотрелся внутрь и достал оттуда погрызенный шоколадный батончик.
— Если бы я не знал, что это не так, то сказал бы что это следы зубов грызуна, — подозрительно заметил он.
— Однако Ровер мирно сидит в своей клетке, — сказала я. — Ты же видел его там.
— Кто такой Ровер? — спросил он. — Я думал, что хомяка назвали Спот.
— Это его второе имя, — шепотом говорю я. — Не упоминай об этом, потому что был спор из-за того как его назвать.
Том откопал на полу позади пассажирского сиденья «Дорожный путеводитель от А до Я». Он поднял его вместе с маленькой кучкой измельченной бумаги. Очевидно, Ровер устраивал себе гнездо.
— Ради Бога, Люси, что случилось с картой? — спросил муж. — Что-то съело половину Ислингтона.
К счастью, Том был настолько поглощен тем, что пытался восстановить нужную ему страницу, что не заметил маленького хомячка, пристально взирающего на него из глубины бардачка. Но к несчастью, его заметили дети.
— Мамочка, смотри, это Ровер, он воскрес, — сказал Джо.
Ровер выпрыгнул из бардачка прямо на Тома, который, чертыхаясь, подскочил на своем сиденье.
— Папа сказал слово на букву «х», папа сказал слово на букву «х»! — зазвучал хор на заднем сиденье.
Ровер исчез в задней части автомобиля.
Еще полчаса ушло у нас на то, чтобы поймать его и вернуть в неволю, — но мы ссорились так громко, что Ровер отказывался выходить.
— Ты никудышная притворщица, — сказал Том, когда мы закрыли дверцу клетки. — Полагаю, однако, это залог того, что у тебя никогда не будет посторонних любовных связей, или, в крайнем случае, если такое произойдет, ты никогда не сможешь сохранить это в секрете.
— Ну, в этом он прав, — говорит Эмма. — По тебе всегда все видно.
— Дело в том, что и через три месяца хомяк может рассматриваться как определяющий момент, — задумчиво говорю я. — Переломный пункт.
— О чем ты говоришь? — осторожно спрашивает Кэти.
— Ничего определенного, — отвечаю я. — Я лишь имею в виду, что только задним числом можно понять, как одно событие воздействует на другое. Цепные реакции.
— Ты подразумеваешь нечто наподобие того, как эрцгерцог Фердинанд был убит в Сараево? — спрашивает Эмма.
— Точно, — соглашаюсь я.
Я допила свой бокал шампанского, и Эмма снова наполнила его.
— А как развивается пьеса с Прирученным Неотразимцем? — любопытствует Кэти.
— Я потеряла к нему интерес, — говорю я. — Мы стали друзьями. Из офигительной фантазии все превратилось в банальную реальность.
— А что он? — допытывается она.
— Даже не вздрагивает! — Я отвечаю так убедительно, что почти сама верю в это.