Час тридцать ночи. Как я тут оказалась? Я смотрю на свой мобильный телефон, на случай если он прислал сообщение. Ничего. Никаких пропущенных звонков. Никаких сообщений. Первый урок для любителя адюльтеров — надо опаздывать! Второй — задергивать шторы и приглушать освещение. Я уже сделала две ошибки: с редкостной пунктуальностью прибыла слишком рано и теперь пялюсь из окна с пластиковыми рамами, задаваясь вопросом, какой маршрут выберет объект моей увядающей страсти. Третий урок — избегать бесед со служащими отеля, но я уже угодила в западню. Теперь я думаю о флоре и фауне Коста-Рики и размышляю над ее преимуществами в качестве места семейного отдыха, когда времена будут менее суровыми в финансовом отношении.
Я подхожу к кровати и снова ложусь. Все, чего я сейчас хочу, — это вернуться домой. Несмотря на включенный кондиционер, в номере так жарко, что мои икры прилипают к покрывалу из полиэстра. Рисунок на покрывале — соединение множества зелено-фиолетовых фигур — вызывает головокружение, если смотреть долго. Ковер — другого зеленого оттенка, более темного; прикроватные лампы — лиловые. Я слышала, как Эмма не раз с большим восторгом рассказывала об этом отеле, однако не чувствую ничего из того, что она с таким упоением живописала.
— Он пользуется дурной репутацией, как французский фильм! У каждого есть секрет, который надо скрыть, и эта тяжелая греховная атмосфера все поглощает. Идеальный фон для раскрепощенного секса!
Однако в окружающей меня обстановке я не нахожу ничего радостного. Вместо этого я вспоминаю разговор, который состоялся у меня с Томом после той вечеринки.
— Знаешь, я думаю, Мелководье влюблен в тебя, — объявил Том, едва я проснулась — как обычно, в пять утра. Он лежал на боку, облокотившись, одна его рука покоилась на моих ягодицах. — Ты неважно выглядишь, — добавил он, когда я тяжело вздохнула.
Моя привычка выпить бокал-другой вышла из-под контроля, и после того как Том лег спать, я посидела в саду и выкурила две последние сигареты. Я спустила одну ногу с кровати и крепко уперлась в пол ступней, чтобы остановить головокружение.
— Что же на это указывает? — спросила я, пытаясь справиться с дурнотой.
— То, как он сторонился тебя на вечеринке. Как смотрел на тебя. Как обнимал свою жену всегда, когда видел, что я на него смотрю, будто хотел подчеркнуть тот факт, что занят ею.
— Глупости! — довольно резко ответила я, защищаясь. — Он счастлив в браке!
— Быть счастливым в браке не мешает находить других женщин привлекательными, — весьма разумно заметил Том. — Он тебе нравится?
— Он весьма привлекателен, — ухватилась я за подсказку.
— Вопрос не в этом. Ты в него влюблена?
— Ты находишь привлекательными других женщин? — не выпускала я из рук палочку-выручалочку.
— Иногда. По большей части когда «Арсенал» выигрывает. И перестань увиливать от вопроса!
— Следовательно, тебя соблазняли? — Мне очень не хотелось продолжать этот разговор.
— Такая мысль приходила мне на ум, — сказал Том. — Я всего лишь человек. Однако есть разница между тем, чтобы думать о чем-то, или действительно делать это.
— Что именно?
— Разница между тем, чтобы трахаться с кем-то или не трахаться, Люси. Не прикидывайся дурочкой.
— А вот скажи уж тогда, есть ли такое понятие, как эмоциональное прелюбодеяние? — Я сажусь на край кровати.
— Что ты имеешь в виду?
— Не кажется ли тебе, что если ты проводишь слишком много времени, думая о сексе с кем-то, кто не является твоим мужем или женой, то ты тоже совершаешь своего рода измену? То есть прелюбодействуешь.
— Какой абсурд! Если ты проводишь много времени с кем-то, думая, что хотела бы заняться с ним сексом, тогда это более опасная территория. Потому что это значит, что вы оба стремитесь к тому, чтобы создать подходящие обстоятельства и осуществить задуманное.
— А было у тебя нечто похожее? — перешла я в наступление.
— Разговор шел о тебе, а не обо мне!
— Ты не ответил на вопрос.
— Так же, как и ты.
— Каждому из нас разрешается по одному вопросу, — предложила я. — Я первая. Тебя когда-нибудь соблазняли?
— Да, было. В Италии. Однажды вечером мы пошли с Кейт выпить, и когда возвращались в гостиницу, она спросила, не хочу ли я подняться в ее номер.
— И ты пошел?
— Ты уже задала свой вопрос. Теперь моя очередь. Тебе нравится Мелководье?
— Иногда, особенно в жаркую погоду. Так что ты ответил Кейт?
— Я сказал ей, что это не очень хорошая идея. Хотя это не так. И пошел к себе. Один. Если быть честным, то я рад, что та стадия библиотеки завершена и искушения остались далеко позади.
— Но как ты устоял? — Не уверена, удалось ли мне скрыть удивление.
— Я подумал обо всем хорошем, что есть во мне, и забыл про остальное: я хороший отец, я не играю в гольф каждый уик-энд, я не заигрываю с твоими подругами, я относительно платежеспособен. Подумал о том, как мне не хочется становиться еще одним образчиком потерпевшего от кризиса среднего возраста. Иначе можно скатиться до Мелководья…
— Что ты подразумеваешь?
— Типичный неверный муж. У него это на лбу написано!
Снова раздается стук в дверь. Короткий, резкий, заставляющий меня вздрогнуть.
— Войдите! — привычно кричу я, пожалуй, несколько громче, чем нужно. Роберт Басс заглядывает в дверь и быстро входит в комнату. Захлопнув дверь, он прислоняется к ней спиной, тяжело дыша; в одной руке у него знакомый мне зеленый велосипедный шлем, волосы его, как всегда, взъерошены. Полагаю, секунд тридцать он провел в коридоре, пытаясь их пригладить. Его челюсти энергично двигаются. Он что-то жует. Кажется, это батончик мюсли.
— Медленно расщепляемый углевод, — сообщает он, вытирая рукавом лицо и улыбаясь.
— За тобой кто-то гонится?
Он слабо улыбается: