— Сейчас мы это проверим. Ваше величество, прикажите позвать маркиза Сен-Симона, а сами… есть здесь место, откуда вы можете слышать наш разговор?
Место нашлось.
На самом деле я сильно рисковал, разговорить фаворита могло и не получится, но отступать уже было некуда.
Луи скрылся за потайной дверцей, а кабинет вбежал молодой, слегка женоподобный щеголь, в костюме лазурного цвета, сплошь увешанный драгоценностями.
— Ваше величество… — он на полуслове осекся и подозрительно уставился на меня. — Меня вызвал король, но где его величество?
— Прошу вас, сын мой, — я ласково улыбнулся. — Его величество отлучился ненадолго, подождем его вместе.
Маркиз недовольно скривился и вальяжно развалился в кресле, пренебрежительно поглядывая на меня.
Я немного помолчал, а потом заговорил с ним.
— Как ваше самочувствие, сын мой? Мне показалось, что ваша душа чем-то отягощена.
— Я не намерен беседовать с вами о моей душе! — резко огрызнулся фаворит. — Найдите для себя другого собеседника.
Я состроил скорбную рожу.
— Печально, печально, сын мой. Но хорошо, не хотите беседовать о душе, тогда поговорим о… вашей судьбе.
— Моя судьба вас не касается, — с издевкой хмыкнул Сен-Симон. — Вам в пору задуматься о своей.
— Отнюдь… — я улыбнулся. — Ваша судьба сейчас находится в моих руках. И я могу, распорядиться ей как мне заблагорассудится.
— Да что вы себе позволяете? — вспыхнул щеголь. — Я все расскажу его величеству. Это наглость!
— Закрой рот, щенок! — я резко оборвал его. — Или мне рассказать его величеству о черной мессе, в которой ты участвовал?
— Вы бредите, — с превосходством хмыкнул фаворит.
— Возможно, но не покажете ли мне вашу ладанку, которая висит на шее…
— Какую ладанку? — Сен-Симон побледнел и вскочил. — Хватит, я немедленно…
Я легонько ткнул щеголя костяшками пальцев в солнечное сплетение, а второй рукой вытащил из-под его колета небольшой мешочек из черной кожи на веревочке, а на второй цепочке подвешенное вверх ногами маленькое распятие.
— Это что?
В мешочке оказались маленькие косточки, связанные человеческими волосами.
Маркиз всхлипнул, как подкошенный упал на колени и обхватил руками мои ноги.
— Молю… простите меня… меня заставили… меня обманули…
— Бог простит, сын мой, — я поднял его и усадил обратно в кресло. — Рассказывайте, рассказывайте все. Лишь истинное раскаяние облегчит вам душу.
— Вы не выдадите меня? — залепетал фаворит. — Я… я сделаю все, что скажете!
— Для начала расскажите все, сын мой. А потом мы подумаем, как облегчить ваше положение.
Сен-Симон закивал, но до конца исповедаться не успел, потому что примерно на середине рассказа из потайной комнаты выскочил его величество король Франции Людовик XIII, зло оглянулся, схватил массивный бронзовый канделябр и наотмашь саданул своего бывшего фаворита по башке.
— Ваше величество… — я укоризненно покачал головой.
— А что, удобно! — король деловито покрутил канделябр в руках и отбросил его в сторону.
Я присел возле фаворита и проверил у него пульс. К счастью, обошлось без увечий, Сен-Симон отделался лишь ссадиной на башке.
— Арестовать, судить и сжечь! — сам себе сухо сказал король и решительно отмахнул рукой.
Фаворит истерично всхрюкнул, попробовал подползти к Луи, но тот брезгливо отпихнул его ногой.
— Ваше величество, — мягко возразил я. — Я считаю, что пока необходимо избежать огласки. Достаточно будет отправить эту заблудшую душу в паломничество ко мне в аббатство, а там, уверяю, мы создадим все условия для исправления.
— Пусть так! — зло буркнул Людовик. — А дальше, мы с вами, займемся остальными. Мы, с вами! — подчеркнул он. — Лично мы с вами! Вам понятно? Вся эта мерзость должна быть уничтожена.
— Ваше желание закон для меня, ваше величество, — я поклонился. — Сейчас, я отдам указания…
Арамис и Портос утащили Сен-Симона через потайные коридоры, а мы с королем увлекательно провели время, обсуждая устранение «всей этой мерзости».
Но все самое сложное было еще впереди…
Глава 24
Очень многих женщин беременность сильно портит, но ее величество, королева Франции Анна Австрийская после зачатия буквально расцвела, став величественно красивой и чертовски соблазнительной. До такой степени, что мне очень хотелось прямо сейчас зажать королеву где-нибудь в углу и решительно задрать на ней юбки.
Но, увы, пришлось сдерживаться, все-таки не у себя в аббатстве, а в королевских покоях гребанного Лувра. Черт бы побрал этот вонючий и засранный сарай!