Приспустившись с холма, хватаясь за стволы деревьев, я обмер: с этой стороны «склон» представлял собой почти отвесный обрыв в виде циклопического нагромождения каменных громад – то округлых форм, то причудливо изрезанных. Осторожно передвигаясь по склону, мы с Владимиром Ефимовичем обследовали скалистые глыбы, от которых веяло вечностью. Особенно мрачно и пугающе выглядела пещера, когда-то образовавшаяся в громадном каменном монолите.
– Смотрите, вот из-за этих реликтов сюда стремятся туристы, – окликнул проводник. – Это папоротник-многоножка обыкновенная, а это мох светящийся. Говорят, нигде в России, кроме как в «Чертовом городище», и нет таких растений.
Мы вернулись на верхнюю площадку холма. Владимир Ефимович закурил, я стал листать буклетик козельского краеведа и натуралиста Василия Артемовича Самойлова, кое-что зачитывая моему проводнику.
«Откуда здесь и только здесь все эти глыбы скал и валунов? Если, как убеждают геологи, это результат деятельности последнего скандинавского ледника, то тогда почему же нет его „следов“ поблизости? Ведь при самом тщательном обследовании прилегающей территории подобных скальных образований как в виде отдельных крупных камней, так и небольших кусков-осколков не наблюдается».
«Папоротник – многоножка обыкновенная – это реликтовое растение, сохранившееся до наших дней с доледникового каменноугольного периода. Он относится к числу вечнозеленых многолетников».
«Мох светящийся (по-латыни – схистостега) это наземное растение микроскопического строения из класса мохообразных или бриофитов – листостебельных мхов. Он, как и папоротник – многоножка обыкновенная, представляет повышенный интерес для ученых, так как эти уникумы встречаются только здесь, в лесном урочище „Чертово городище“, занимая минимальную площадь остаточного распространения».
Краевед высказывал свое убеждение в том, что «Чертово городище» является, помимо всего прочего, памятником отечественной истории. По его мнению, урочище, находясь в глуши лесного массива, в средние века входило в состав засечной полосы протяженностью полторы тысячи километров от Чернигова до Тамбова, которая играла огромную оборонно-стратегическую роль в защите южной окраины Руси от постоянных набегов кочевых племен с юга. И вполне возможно, что это «городище» использовалось в качестве опорно-сторожевого и наблюдательного пункта в черте засечных лесов.
В связи с этим исследователь подвергал сомнению точность названия урочища, которое связано с дожившей до наших дней легендой о черте. Якобы козлобородый городил, строил за одну ночь дворец – свадебный подарок своей невесте, отсюда и название «Чертово городище» с ударением на первом слоге. Краевед же полагает, что в слове «Чертово» должно быть ударение на втором слоге – «Чертово» от слова «черта», граница Руси по засечной дубравной полосе. Так ли это – покажут более серьезные научные исследования, которые, надо думать, все же состоятся…
А еще с «городищем» связаны легенды об атаманах-разбойниках Кудеяре и Опте. Бытует поверье, что львиная доля награбленных ими богатств запрятана где-то в этом таинственном урочище. Как знать, может, когда-нибудь сокровища и сыщутся?
ДЬЯВОЛЬСКИЙ ИСТОЧНИК
Леса по левобережью Волги, где находится имение, принадлежавшее в прошлом столетии А. Н. Островскому, издавна считается местом темным и загадочным. То леший заставит путника плутать в трех соснах да, бывало, по многу суток, то выведет на сказочную поляну да и бросит. Это в этих лесах Иван Сусанин загубил отряд иноземцев, покушавшихся на независимость Руси.
Даже до сих пор по правому берегу глубоко в чащу заходить не рекомендуется. А если отправляешься, к; примеру, за грибами или по ягоды, местные жители советуют взять с собой в карман щепоть соли, завернутую в бумажку.
– Однажды забыл соль, да и кружил на одном месте до темноты, – признавался старожил этих мест заядлый грибник Владимир Щербинин. – Так и пришлось хозяину кланяться, будь он неладен. И ведь слышу, как машины по Наволокской дороге шумят, а выйти не могу, хоть убей.
Хозяин – это леший. Понять значение лешего или домового, кикиморы можно только здесь проверено.
Приехали мы однажды в гости в Кинешму и отправились с женой по грибы. Было это после обеда – по любым законам время для грибов не совсем подходящее. Но нам навстречу из леса возвращались все же отдельные грибники, и у каждого – по хорошей бельевой корзине шляпок опят: ножками здесь традиционно пренебрегают.
Вошли мы в лес, походили полчаса, час – никаких грибов.
«Ба, – думаю, – ритуал-то не соблюли! Совсем из головы вон».