Многовековая история Турции помнит о том, что на северо-востоке страны более или менее регулярно происходили довольно сильные землетрясения. Особенно мощное, как мы уже говорили, в июле 1840 года разрушило город Аору на северо-западном склоне Арарата. При мощных толчках и извержении погибли все жители Аоры и был разрушен монастырь св. Якоба, который посещал Паррот и другие путешественники. Находившиеся в нем письменные свидетельства тех, кто искал ковчег, а также найденные исследователями куски древесины от ковчега также безвозвратно пропали. После этой катастрофы на нижнем конце Черного ледника, плотно покрытого слоем темной пыли, образовавшейся при разрушении скал и при извержении, возникла глубокая расселина глубиной около двухсот восьмидесяти метров, названная Аорской пропастью. На дне ее скапливаются талые воды соседнего ледника, толщина которого достигает двухсот метров.
И вот теперь напрашивается такое заключение: ковчег, возможно, целые века пролежавший на горе, оказался разрушен полностью землетрясением, или, наоборот, освободился из-под ледяного вечного покрова. Но воздействие землетрясения на глубинные пласты горных пород, на донные породы морей или подледниковые слои грунта очень трудно предугадать, и сообщение турецких властей об открытии ковчега было опубликовано только в 1883 году, после чего опять произошло землетрясение на Арарате и было разрушено несколько деревень.
Турецкие правительственные чиновники, среди которых находился также атташе британского посольства в Стамбуле, тогда еще Константинополе, ревизовали во время последнего землетрясения возникшие разрушения и нарушения поверхности земли и внезапно наткнулись на некое сооружение, похожее на громадный корабль. Коричневого цвета мощные балки, некоторые из которых основательно прогнили, образовывали стенки этого чуда и торчали из-под льда ледника. Участники комиссии определили на глаз размеры этого объекта: высота семнадцать, длина около ста восьмидесяти метров, и в докладе они сообщали, что существование там кораблеподобного сооружения не подлежит сомнению. Им удалось проникнуть только в три довольно больших внутренних отсека, поскольку все другие помещения были до основания заполнены льдом. Но вскоре дальнейшие исследования объекта прекратились, ибо возникла опасность, что громадный язык ледника обрушится на обнаруженный корабль.
Доклад о ковчеге появился сначала в константинопольских изданиях, а позже в газете «Левант геральд» и в британской «Профетик мессенджер». Однако, вместо того чтобы пробудить интерес ученых и археологов к ковчегу, этот доклад послужил всего лишь очередным материалом для новых историй о летающих тарелках и инопланетянах. Газета «Нью-Йорк геральд» отметила, что среди первооткрывателей ковчега находился один британский офицер, который определил, что высота отсеков на борту найденного мнимого корабля соответствует «предписаниям британского адмиралтейства при транспортировании лошадей и поэтому не может вызывать сомнений». По поводу длины сооружения там же отмечено, что она соответствует указанным в Библии тремстам локтям.
В одной из заметок в «Чикаго трибюн» сообщалось, что жителям местности вокруг Арарата это огромное сооружение из темной древесины известно уже давно, однако они не рискнули к нему приближаться, «так как однажды видели, как какое-то страшное привидение выглядывало из одного его окна». Члены турецкой правительственной комиссии сразу узнали в этом сооружении ковчег Ноя, поскольку среди них был англичанин, который, вероятно, хорошо знал Библию и определил, что корабль сделан из «дерева гофер». Но это можно считать совершенно необоснованным предположением, ибо «дерево гофер этого корабля еще до сих пор безоговорочно не идентифицировано».
В одной статье в «Нью-Йорк уорлд» договорились до того, что первооткрыватели были превращены в русских, а открытие ковчега сравнивалось с известным в свое время скандальным ложным сообщением о «кардифском великане». При этом автор статьи присовокупил: «Читатель не станет удивляться, если из последующих сообщений наших корреспондентов узнает, что инженеры турецкой комиссии, проникшие в третий отсек ковчега, обнаружат там оригинал вахтенного журнала Ноя и его сыновей…»
Так прошли четыре года после открытия, и затем появился целый ряд новых сообщений о «редких, необычайных случаях». На этот раз речь шла о свидетельстве какого-то «принца» Ноури о том, что в поисках истоков Евфрата в 1887 году он в тех местах наткнулся на Ноев ковчег. Он утверждал, что при третьей попытке покорить вершину Арарата обнаружил ковчег, который составлял тридцать метров высотой, триста метров длиной, и у него отсутствовали некоторые части. Его сообщение имело цель изыскать возможности для того, чтобы организовать экспедицию на Арарат, с тем чтобы там этот корабль разобрать и доставить в качестве экспоната в Чикаго на международную выставку. Но из этого ничего не вышло, «принца» Ноури где-то ограбили, и в начале XX века он умер в одной из психиатрических больниц в США. Его утверждения о местонахождении ковчега так и остались непроверенными.
Конечно, в те годы люди были более доверчивы к разного рода байкам и сомнительным свидетельствам, поскольку не требовали в качестве доказательств четких фотографий и образчиков материалов. Но вот целый ряд сообщений о ковчеге, относящихся к XIX веку, опять вышел на сцену после того, как во время первой мировой войны произошло очень важное событие, связанное с поисками мифического объекта. И до сих пор еще встречается много данных, подтверждающих это событие и его последствия. Мы не вправе сбрасывать их со счетов.
С борта самолета
Летом 1916 года во время таяния ледников на Арарате летчик лейтенант Росковитский и его второй пилот на разведывательном самолете императорских военно-воздушных сил обнаружили на Арарате ковчег. У них было конкретное задание: во время серьезного наступления на русские армии по всем фронтам провести рекогносцировочные полеты и понаблюдать за передвижениями турецких военных отрядов возле российских границ. Небольшая опорная база русских авиаторов находилась примерно в сорока километрах северо-восточнее Арарата.
Росковитский и его спутник, имевшие с собой баллоны с кислородом на случай полетов на большой высоте, подлетели к горе с северо-востока, дважды облетели ее вокруг, и когда самолет приблизился к Арарату, Росковитский заметил на скалистой равнине в одной из расселин полузамерзшее озеро, похожее на обычное ледниковое, в зависимости от времени года существенно менявшее свои размеры.
Когда они подлетели еще ближе, второй пилот заметил какой-то большой предмет в том месте, где из озера вытекал ручей, и Росковитский вскоре разглядел в нем полусгнивший остов громадного корабля, который он принял за подводную лодку. В то время на морях уже начались военные операции с использованием подводных лодок, особенно усердствовали в этом немцы, и летчик решил, что те для сохранения тайны испытывают здесь, на горном озере, какую-то новую модель. Потом ему стало ясно, что то, что он принял за перископы, всего-навсего деревянная мачта и что корабль накренился на один борт и почти весь вмерз в лед, кроме того, он заметил плоские сходни, идущие с палубы корабля.
В описаниях, представленных Росковитским позже (опубликованы в 1939 году в калифорнийском журнале «Нью-Иден мэгэзин»), приводится следующее: «Мы летели так низко, как только было возможно, и несколько раз облетели это место. Мы были очень озадачены необычными размерами объекта, при ближайшем рассмотрении он казался таким длинным, как целый квартал домов вдоль улицы, и его легко можно было сравнить с линкором. Он был „причален“ к берегу озера и наполовину находился под водой. Одна сторона его у самого носа была разобрана, а на другой стороне находились большие ворота площадью около шести квадратных метров и только с одной створкой. Нас очень удивила большая площадь ворот, ибо для корабля это очень необычно».
После этого достаточно беглого обзора объекта Росковитский повернул обратно к опорной базе и доложил своему начальнику об этом неожиданном открытии. Начальник, поняв важность открытия, приказал Росковитскому лететь обратно вместе с ним и объяснил, что это может быть Ноев ковчег. По его мнению, ковчег остался неповрежденным потому, что он «девять-десять месяцев в году лежал подо льдом, как в холодильнике, и не подвергался гниению».