- Как вы считаете, без такой секретности можно было обойтись?
- Надо представлять и чувствовать атмосферу тех лет. Мы были убеждены, что если информация от нас "выползет", то американцы могут и нанести ядерный удар. А потому "дух секретности" был потрясающий!.. Я вдруг вспомнил один случай. У нас был инженер Усанов. Уже два года прошло, как мы делаем "изделия". Я как начальник цеха принимаю у него экзамены по технике безопасности. Я спрашиваю: "Знаешь, с чем работаешь?" "Знаю, - отвечает, - с материалом 30-Е." Это был шифр нашего сплава. "Ну что это за материал?" Он мне рассказывает о радиоактивности, о том, что и как надо делать, но что это именно плутоний - он и не догадывался! Два года прошло, а он не знает!.. Оказывается, он боится спросить… Он знает только то, что ему разрешено и не более того!
- Слова "плутоний", "уран" не существовали?
- Конечно, нет! Только шифры…
ИЗ ХРОНИКИ СОБЫТИЙ:
"Илья Ильич Черняев вернулся домой с работы поздней ночью, усталый и голодный, и попросил жену, которую разбудил, что-нибудь дать поесть.
"Ешь свой карбонат!" - ответила жена.
Он опешил. В это время проверяли оксалатно-карбонатную схему, и первой его мыслью было, что, вероятно, кто-то разгласил данные с большим грифом, если его жене уже все известно. Он постарался взять себя в руки и робко приступил к следствию.
"А откуда ты знаешь?" - спросил он.
"Что я знаю?"
"Про карбонат"
"Господи! Откуда знаю. Сама покупала в магазине, возьми в холодильнике".
Илья Ильич рассказывал, что он никогда так не смеялся и никогда не ел с таким аппетитом. Утром Черняев рассказывал эту историю. А потом очень долго, если кто-нибудь в группе был голоден, предлагал ему меню из карбонатов, оксалатов, сульфатов…"
( Из воспоминаний М. Пожарской).
- Неужели американцы не знали, где мы делаем бомбу?
- Думаю, поначалу не знали… Потом "географические данные" у них появились, но деталей - а это самое главное! - они не ведают до сих пор… Сейчас разоружение, идут переговоры, и стало ясно (так считают наши некоторые специалисты), что американцы о нелегированном плутонии, который мы применяли, не знают, и они хотели бы понять, как мы это делали… Так что тотальная секретность какие-то препоны перед их разведкой ставила, хотя многое они, конечно же, знали и знают…
- Все-таки было трудно в самом начале или позже?
- Производство складывалось постепенно. После первого "изделия" начали наращивать мощности и объем, а площади оставались прежние…
- Это правда, что у вас не было социалистического соревнования?
- И не только его… Десять лет, пока я там работал, партийная организация не имела права знать, что мы делаем. Ситуация уникальная! Был, к примеру, парторг ЦК - он не мог пройти к нам в цех… Он просто собирал партийные взносы, но провести партийное собрание и обсуждать то, что мы делаем, он не мог… Но после смерти Сталина ситуация начала изменяться: появился горком партии, однако еще долгие годы его представители не могли появляться в нашем цехе…
- Связка "институт - цех" всегда действовала надежно?
- Иначе и быть не может… Впрочем, был случай, который показал, насколько это важно и необходимо. Я уже перешел в институт Бочвара, и тут произошло "ЧП". На комбинате привыкли, что именно они выпускают "изделия", а потому в некоторой степени "зазнались", мол, сможем и без науки… Они выпустили новое "изделие" фактически без ведома института. Через два года стало ясно, что допущена технологическая ошибка… И с тех пор любые изменения инструкций, технологии, любых деталей только с согласия "Девятки". И вот тогда Бочвар назначает меня координатором работ института и цеха… Ни одного шага предприятие не может сделать без института, и это правильное соединение науки и производства.
Страница истории
Капица против Берии
Казалось, у академика не было шансов выиграть эту битву. Но в истории случается всякое, в том числе и невероятное.
Только что прошло Рождество, и Петр Леонидович с гордостью показал нам открытки, которые он получил со всего света. Открытки были аккуратно расставлены по камину, по стенам, и они создавали праздничное настроение, хотя праздник уже давно прошел.
Без сомнения, привычку окружать себя поздравлениями друзей и знакомых Капица вывез из Англии. У нас такое не принято, но мне такая традиция понравилась… Петр Леонидович, кажется, заметил это.
- Тут написаны хорошие и добрые слова, - академик показал на открытки, - и это греет душу… Вы говорите по-английски - и получив отрицательный ответ, искренне огорчился, -каждый интеллигентный человек должен владеть пятью языками: русским, английским, французским, немецким и матерным. Последним я владею в совершенстве! - Петр Леонидович рассмеялся собственной шутке.
Мы пили чай, а потому беседа шла неторопливо и немного хаотично. Академик Капица вспоминал годы, проведенные в Кембридже, потом начал размышлять о романе Солженицына, вспомнил о приеме у королевы… Потом он вдруг резко встал, начал перебирать груду книг - достал одну из них, протянул ее Ярославу Голованову, с которым мы вместе были в гостях у Капицы.
- Посмотрите, - сказал он, - в этой книге написано, что я отец советской атомной бомбы! Это полная чушь! Кстати, вся история создания оружия тут представлена неверно, но люди покупают такие книги и думают, что все происходило так, как здесь представлено. На самом деле история иная, подчас более драматическая, чем кажется.
- Вы переписывались со Сталиным, не так ли? - спросил я.
- Было и такое… Но об этом еще рано говорить. Впрочем, если я долго не писал ему, то он через Маленкова напоминал мне об этом…
В тот день Петр Леонидович Капица показал лишь несколько своих писем Сталину, но опубликовать их не разрешил…
- Не время, - коротко заметил он. - Так же, как и рассказывать об атомной бомбе. Впрочем, об этом лучше всего спросить Якова Борисовича Зельдовича и Юлия Борисовича Харитона -они лучше меня знают…
Петр Леонидович скромничал. Но это в полной мере выяснилось через много лет, когда академика Капицы уже не было среди нас и когда впервые были обнародованы некоторые документы и материалы, рассказывающие о судьбе "Атомного проекта".
Прозорливость великого физика не может не поражать! Приведу лишь два документа, которые, на мой взгляд, весьма убедительно свидетельствует об этом.
Октябрь 1941 года. Проходит антифашистский митинг ученых. На нем выступает профессор П.Л. Капица. В частности, он говорит:
"Одним из важных средств современной войны являются взрывчатые вещества. Наука указывает принципиальные возможности увеличить взрывную силу в 1,5-2 раза. Но последнее время дает нам еще новые возможности использования внутриатомной энергии, об использовании которой писалось раньше только в фантастических романах. Теоретические подсчеты показывают, что если современная мощная бомба может, например, уничтожить целый квартал, то атомная бомба даже небольшого размера, если она осуществима, с легкостью могла бы уничтожить крупный столичный город с несколькими миллионами населения. Мое личное мнение, что технические трудности, стоящие на пути использования внутриатомной энергии, еще очень велики. Пока это дело еще сомнительное, но очень вероятно, что здесь имеются большие возможности. Мы ставим вопрос об использовании атомных бомб, которые обладают огромной разрушительной силой.
Сказанного, мне кажется, достаточно, чтобы видеть, что работа ученых может быть использована в целях оказания возможно более эффективной помощи в деле обороны нашей страны. Будущая война станет еще более нетерпимой. Поэтому ученые должны сейчас предупредить людей об этой опасности, чтобы все общественные деятели мира напрягли все свои силы, чтобы уничтожить возможность дальнейшей войны, войны будущего…"
Повторяю: это осень 1941 года! До создания ядерной бомбы в Америке четыре года, до нашей - восемь лет.
А Капица продолжает предсказывать будущее и делает это очень точно. 27 апреля 1942 года на заседании Отделения физико-математических наук он заявляет: "Участие науки в войне в Америке скажется года через два в японо-американской войне, где будет решающим качество вооружения".