- Тогда я напомню вам… Помните май 86-го?
- Конечно.
- Где вы были тогда?
- В мае 86-го года нас, работников Кольской станции, отправили в Москву в 6-ю клинику. Туда привезли оперативный персонал и всех пострадавших во время аварии в Чернобыле, и мыза ними ухаживали…
- У вас на руках умирали пожарные, операторы?
-Да.
- И вам не было страшно?
- Очень… Но особенно остро я это почувствовала, когда вернулась сюда. К примеру, мне не хотелось заходить в "гермозону", подходить к работающим машинам… Возник какой-то барьер, и только со временем он исчез…
- Говорят, время лечит…
- Нет, я очень часто вспоминаю то время и 6-ю клинику… И особенно тех людей, которые тогда меня поразили. Я ухаживала за заместителем главного инженера по эксплуатации Анатолием Дятловым. Он излагал свою версию событий на станции, она отличалась от традиционной… Это были эксплуатационники, они нам как бы родные… Совсем другое - охранники, которые дежурили на станции. У них была совсем иная реакция. Некоторые проклинали атомную энергетику и все, что с ней связано. Некоторые относились к случившемуся, как к судьбе, чему-то неотвратимому… Я видела некоторых людей, которые были в страшном отчаянии… У одного должен был родиться ребенок, и он переживал, как чувствует жена, близкие… И я старалась как-то компенсировать им ту пустоту, что возникала у них в душе. Не всегда это удавалось, но я старалась… Я видела, как ждут писем и не получают их — и тогда я приносила цветы… Мы работали в 6-й клинике три недели…
- И после этого вы говорите людям, что счастливы, работая на Кольской АЭС?
- Да. И отношусь к этому абсолютно осознанно, потому что считаю, что у атомной энергетики современной России самое цивилизованное лицо. И что атомная энергетика достаточно безопасна, чтобы ее продолжать использовать.
- Уезжая в клинику, вы представляли степень опасности?
- Конечно. Пострадавшие являлись источниками излучений, и нам приходилось быть в "лепестках"…
-Непривычно?
- Почему? Здесь в "гермозоне" мы постоянно в них работаем… Сначала в 6-й клинике я была в отделении реанимации, потом в палатах…
- Вы же были тогда девчонками и почему именно на вас пал выбор!
- Мне тогда было 26 лет. У меня была двухлетняя дочка, я взяла ее с собой в Москву… Почему именно я? Там. в клинике были девушки, которые так или иначе были связаны с "гермозоной", знали правила радиационной безопасности… Были и такие, кто честно сказал : "Я боюсь", и они не поехали… Я уважаю тех, что так говорил… Однажды я возвращалась с работы с одним из операторов. И он сказал, что "никогда в жизни не отпустит жену убирать горшки за ними…" А если у нас случится такое? Если за вами никто не будет ухаживать! Тогда он промолчал, ничего не сказал… Сейчас он, наверное, забыл тот разговор - большим начальником стал… У каждого из нас спросили: согласна или нет? Требовалось личное согласие обязательно!.. Никого насильно, против его желания туда не посылали…
- Все уходили в 6-й клинике на ваших глазах… -Да.
- Я поражаюсь, что это вас не перепугало… Вы же никогда не сталкивались с этими боксами, с изоляцией, с постоянным ожиданием смерти?
- Первый раз посмотрели смерти в лицо… Ужасного было много… Случалось так, что те, кто умирал, и те, кто за ними ухаживал, учились в институтах в одних группах!.. Страшно это… А через несколько дней ощущение того, что ты ухаживаешь за чужим человеком пропадало - когда ты ему постоянно закапываешь облепиховое масло и выносишь горшки, то возникает какое-то родственное чувство…
- Почему именно облепиховое масло?
- А все слизистые оболочки сожжены…
- Лучевые ожоги страшны…
- Меня поразила там одна вещь: привыкание. То, что удивляло нас, никаких эмоций у врачей и медсестер подчас не вызывало - они это видели постоянно. Очевидно, иначе и нельзя - в такой клинике нужно быть хладнокровным, не столь эмоциональным…
- Оставим эти тяжелые воспоминания… Лариса, расскажите о своих родителях…
- Мой отец, Александр Егорович Сартин работал на станции, пускал ее, участвовал в ее наладке и монтаже оборудования. Он был большим специалистом по циркуляционным насосам, занимался их обслуживанием и ремонтом… Забавно, но его всегда выбирали делегатом разных партийных конференций, на которых он обязательно выступал и говорил все, что думал.. . Он ничего не боялся…
- Естественно, так как мало желающих идти на "ядерный остров", где стоят эти самые насосы, не так ли?
- Конечно… Он много читал, и у него прекрасная память. В общем, на станции он был "трибуном", и он активно участвовал во всевозможных идеологических спорах.
- Почему вы говорите в прошедшем времени?
- Он ушел на пенсию, отошел от активной работы. В 91-м году он сказал мне, что был и остается коммунистом, и что те идеалы, которым он поклонялся всю жизнь, были и остаются для него святыми…
-А когда он оказался здесь?
-В 72-м году, когда пускали первый блок. Сюда со всей страны собирали лучших специалистов…
-А мама?
- И на Белоярке, и здесь она работала в отделе рабочего снабжения, то есть всех нас кормила…
-А старшая сестра?
- Мы с ней закончили один вуз - МВТУ, один факультет.
- Откуда у вас, у девчонок, такая страсть к технике?
- Недавно я нашла письма подруги. Мы очень любили физику в школе… Потом я уехала сюда, и мы переписывались… В 12 лет мы считали, что физика - это самое интересное, что может быть в науке!
- В 12 лет надо влюбляться, но в не в физику…
- А мы жили ей! Никогда не забуду, как в "Доме книги" на Арбате мы толкались среди бородатых и усатых дяденек в отделе философии. Нам надо было обязательно понять, что такое вещество, материя, и каковы ее формы… И в письмах моих к Людмиле и ее письмах ко мне очень много строк посвящено этим проблемам. Мы и книги соответственно подбирали: по молекулярной физике, философских проблемах физики, о Вселенной…
- Но поступить на спецфакультет МВТУ было очень сложно, тем более, что на девушек там посматривали косо…
- Что было, то было… Но поступать мне было легко, так как никаких особых знаний не требовалось… Куда было сложно поступать, так это на физфак МГУ. Мы так и разделились: часть моих подруг поступали в МГУ, а мы - в МВТУ.
- Час от часу не легче! И вас много было таких?
- Да. Мы учились в английской спецшколе, и была у нас учительница физики, которую мы запомнили на всю жизнь! На самом первом уроке физики она сказала так: "Изучим какой-то закон, а потом вы свои личные впечатления в тетрадь!" И я помню свою первую запись: "Да здравствует Ньютон и его первый закон!"… Рядом с задачами и формулами я должна была написать о том, что я думаю в этот момент. Было необычно это и очень интересно. А ведь нам было по 12-13 лет… Я так думаю: это отпечаток того, что мы жили рядом с атомной станцией, и влияние родителей, конечно… Да, и у моих задушевных подруг родители тоже работали на АЭС, более того, один был главным инженером, а другой - директором… Потом он сыграл определенную роль в моей судьбе. На Кольскую АЭС было очень трудно распределиться. Мы сидели у него дома, там была Света. Она первой закончила физфак МГУ, первой из всех! Она распределилась в ФИАН, там защитилась и уехала на стажировку в Англию и Америку…
- Значит, а вы "по блату" на Кольскую?
- Он меня спросил о том, куда я хотела бы поехать. Я назвала Кольскую АЭС… Он сказал, что это несложно и поможет мне это сделать…
-Да, странные времена, если "по блату" выпускники устраиваются в Заполярье и на атомную станцию!
- Работа у меня была престижной - ведь я была в элитарном цехе…
- То есть?
- Кто может отладить, испытать и пустить блок? Только специалисты высочайшего класса… Иное дело на эксплуатации: четко выполняй инструкцию, не нарушай ее… Это, конечно, важно, но совсем иное дело, когда все вновь… В "Цехе наладки, испытаний и пуска" - все наши лучшие специалисты, и у меня появилась возможность перенимать их опыт, учиться у них!..