— И даже начальство ничего не знало?
— Очень узкий круг людей — те, кому это было необходимо. Однажды к нам пришли ответственные работники ПГУ из Москвы, те, кому подчинялся комбинат. Они попросили Займовского показать им цех. Он извинился, сказал, что ему нужно разрешение на разговор с ними директора комбината. Музруков разрешил показать им только нережимные помещения цеха и ничего не рассказывать о технологии.
— Это касалось всех, не только гостей из Москвы?
— Конечно. Однажды в кабинете начальника цеха шло обсуждение какого-то процесса, точно уже не помню. Неожиданно в кабинет вошел директор завода "В" Захар Петрович Лысенко. Музруков спрашивает: "Тебе что здесь надо?", и директор сразу же вышел…
— Вы считаете, что такая секретность была оправдана?
— Она, конечно же, мешала делу… Но с другой стороны, мне кажется, в тот период она была нужна: любая информация о создании ядерного оружия в СССР имела стратегическое значение, да и нельзя было показывать, что мы "блуждаем в потемках"… К примеру, несмотря на все планы и отчаянные усилия, которые предпринимали ученые, инженеры и конструкторы, литейные печи и другое оборудование еще не были освоены, монтаж индукционной вакуумной печи не был закончен, технология изготовления тиглей из оксида магния была несовершенной: на донной утолщенной части тиглей при спекании появлялись трещины… Это я говорю только о тех работах, к которым имел отношение! А в целом по производству плутония, и особенно на соседних заводах "А" и "Б" своих проблем было с избытком. Но, тем не менее, мы обязаны были изготовлять конструкции и детали первой атомной бомбы!
— Но прежде шли исследования?
— Постепенно изучали свойства плутония. Велись широкие лабораторные исследования, после каждой плавки корректировали температурно-временные режимы и приемы работы. Каждый слиток плутония — весом до 150 граммов, не только изучался, но и в обязательном порядке использовался для изготовления первых деталей бомбы.
ИЗ ХРОНИКИ ОТКРЫТИЙ: "К изучению свойств металлического плутония были привлечены физическая, рентгеновская и метал лографическая лаборатория. Начальнику физической лаборатории В.Д. Бородич было дано задание провести дилатометрические исследования. Но дилатометра не было ни в цехе, ни на комбинате. В течение нескольких дней В.Д. Бородич сконструировала прибор и сделала его эскизные чертежи. По ее представлению прибор должен был обеспечить работу с плутонием в высоком вакууме и достаточную точность измерений. К изготовлению прибора были привлечены мастерские цеха, завода и снабженцы комбината. Через считанные дни все част и прибора поступили в цех. Вскоре дилатометр был собран. Но для работы ей был нужен цилиндрический образец с плоскопараллельными торцами. Из литого стержня, предварительно обточенного на станке, его изготовил вручную на притирочной плите слесарь-лекальщик Геннадий Васильевич Симаков. У него был уникальный дар, как он говорил, "чувствовать микроны пальцами". Первые же опыты, проведенные В.Д. Бородич, дали прекрасные результаты. Из полученных в разных опытах дилатометрических кривых рассчитывались и температу ры начала и конца каждого фазового превращения, и величины объемных изменений при превращениях, и коэффициенты термического расширения каждой фазы. За ходом первых экспериментов следили А.А. Бочвар и А.С. Займовский. Андрей Анатольевич подолгу задерживался у прибора, наблюдая, как постепенно проявляется необычная природа плутония. Самое поразительное, что данные, полученные В.Д. Бородич в первых же экспериментах, как стало ясно в дальнейшем, практически совпали с результатами и зарубежных, и отечественны х исследователей, которые проводили дилатометрические измерения позже на приборах высокого класса".
— Но, тем не менее, неожиданности возникали?
— Постоянно! Идешь на работу и не знаешь, что тебя ожидает — ведь плутоний вел себя весьма своенравно. К примеру, на отлитом образце плутония, имевшем форму полушара, через двое суток появились трещины. В общем, все экспериментальные данные свидетельствовали, что чистый плутоний весьма прихотлив, работать с ним необычайно сложно. И тогда Бочвар решил найти для него какие-то иные формы, то есть легировать плутоний. Были проверены металлы третьей группы периодической таблицы Менделеева. По требованию Харитона исключен был алюминий. Вскоре выяснилось, что лучший легирующий элемент — галлий, причем его дельта-фаза фиксируется. Таким образом, путь к использованию сплава в бомбе был открыт.