Мог ли Петр Леонидович стать "отцом атомной бомбы", как об этом писали на Западе? Да, все основания для того чтобы возглавить "Атомный проект", у него были. Его авторитет и знания, огромная популярность в стране, уважение руководства страны, — все это выдвигало Капицу в лидеры. Но личные особенности ученого, его неумение руководить большими коллективами, неспособность подчиняться и, наконец, его сомнения в успехе проекта, — все это отодвигало П.Л. Капицу на второй план.
И еще одно: он ненавидел Берия — тот отвечал ученому тем же.
…Не стало Петра Леонидовича. И постепенно его архивы начали публиковаться. В том числе и письма.
Мне кажется, что одно из них весьма своеобразно характеризует не только то время, но и участников событий — самого Капицу, Сталина и всесильного Берию.
25 ноября 1945 года Петр Леонидович пишет И.В. Сталину:
"Почти четыре месяца я заседаю и активно принимаю участие в работе Особого комитета и Технического совета по атомной бомбе (А.Б.).
В этом письме я решил подробно изложить мои соображения об организации этой работы у нас и также просить Вас еще раз освободить меня от участия в ней.
В организации работы по А.Б., мне кажется, есть много ненормального. Во всяком случае, то, что делается сейчас, не есть кратчайший и наиболее дешевый путь к ее созданию…"
И далее Капица объясняет Сталину, что мнение ученых учитывается недостаточно, что чиновник выше ученого, и в такой атмосфере он работать не может. Только война заставила Капицу стать начальником главка, но власть его тяготила. Ну а что касается А.Б., то тут ситуация, с точки зрения Капицы, вообще ненормальная. Он пишет:
"Товарищи Берия, Маленков, Возн есенский ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках. Это неплохо, но вслед за ним первую скрипку все же должен играть ученый. Ведь скрипка дает тон всему оркестру. У тов. Берия основ ная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у тов. Берия слабо. Я ему прямо говорю: "Вы не понимаете физику, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах", на что он мне возражает, что я ничего в людях не понимаю. Вообще наши диалоги не особенно любезны. Я ему предлагал учить его физике, приезжать ко мне в институт. Ведь, например, не надо самому быть художником, чтобы понимать толк в картинах…"
Берия старался контролировать все, что адресовалось Сталину. Каково ему было такое читать о себе? Впрочем, еще раньше Капица не очень лестно отзывался о всесильном наркоме: "…Товарища Берия мало заботит репутация наших ученых (твое, дескать, дело изобретать, а зачем тебе репутация). Теперь, столкнувшись с тов. Берия по Особому комитету, я особенно ясно почувствовал его отношение к ученым". Но теперь Капица идет "ва-банк", в письме Сталину он ставит все точки над "и":
"Стоит только послушать рассуждения о науке некоторых товарищей на заседаниях Техсовета. Их пр иходится часто слушать из вежливости и сдерживать улыбку, так они бывают наивны. Воображают, что, познав, что дважды два четыре, они уже постигли все глубины математики и могут делать авторитетные суждения. Это и есть первопричина того неуважения к науке, которое надо искоренить и которое мешает работать.
При создавшихся условиях работы я никакой пользы от своего присутствия в Особом комитете и в Техническом совете не вижу. Товарищи Алиханов, Иоффе, Курчатов так же и даже более компетентны, чем я, и меня пр екрасно заменят по всем вопросам, связанным с А.Б….
С тов. Берия у меня отношения все хуже и хуже, и он, несомненно, будет доволен моим уходом…"
В конце своего письма Сталину Петр Леонидович сделал такую приписку: "Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика. Я бы сам ему все это сказал, да увидеться с ним очень хлопотно".
Может быть, эта приписка и спасла Капицу. Когда Берия потребовал санкцию на арест Капицы, Сталин сказал ему: "Я его тебе сниму, но ты его не трогай…"
Институт у Петра Леонидовича отобрали, директором назначили Анатолия Петровича Александрова, старого его приятеля еще по работе у "папы Иоффе". Капица уехал на дачу, там на Николиной горе он узнал о взрыве первой советской атомной бомбы, а потом и о смерти вождя, которому он столь дерзко писал. А после расстрела "тов. Берия" П.Л. Капица вернулся в родной институт, которым и руководил до конца жизни. Однако Александрову он так и не простил "измены" — держался с ним подчеркнуто сухо.